тличавшийся особой смекалкой.
И внезапно в голове у отчаявшейся девушки сложился дерзкий план побега.
Еще пару минут назад она с удивлением обнаружила, когда спустилась вниз,
что все лакеи куда-то отлучились, вероятно,
помогали приводить в порядок дом после субботнего грандиозного бала и
разъехавшихся лишь под утро многочисленных
гостей.
Времени на раздумья не оставалось, она, сознавая, что должна действовать
быстро, тут же побежала к себе в комнату,
переоделась, затем вытащила из огромного резного ларя один из хранящихся там
дорожных пледов, выскользнула из
парадной двери на улицу, сбежала по ступенькам к фаэтону, одним глазом
поглядывая на Джеба. Тот в это время
разговаривал о чем-то с лошадьми и Джемму не заметил.
Обежав вокруг фаэтона, она вскарабкалась в него с другой стороны, легла на
пол и прикрылась пледом. И после этого, с
пересохшими от страха губами и неистово бьющимся сердцем, стала дожидаться
возвращения виконта.
Только теперь она осознала, что у нее появилась надежда обрести свободу.
Некоторое время назад, когда она торопливо переодевалась, узнав от
горничной, что виконт приехал и разговаривает с
Ниобой в салоне, в ее голове промелькнула пугающая мысль, что, возможно, она
меняет одного тирана на другого.
Виконта она видела множество раз, и в Лондоне, и здесь, в загородном
дворце, когда он являлся с визитами к Ниобе, и он
всегда казался ей не только самым красивым из поклонников кузины, но и самым
располагающим к себе своими манерами и
сдержанным, мягким характером.
Самой ей никогда не приходилось общаться с ним, но в этом не было ничего
удивительного, ведь ей не позволялось
разговаривать ни с кем из высокопоставленных поклонников Ниобы.
Ей удавалось смотреть на них лишь издалека, когда они не замечали этого,
увлекшись беседой с ее красавицей кузиной.
Зрелище это казалось ей любопытным, хотя бы потому, что нередко они напоминали
ей дрессированных звер |