в дом на Королевской аллее корзину орхидей.
Его сильно раздражала мысль, что теперь участников празднества будет
нечетное число, и без пары остается именно он.
Искать замену Потти было слишком поздно. Еще более выводил его из себя
тот факт, что Потти нарочно не сообщила ему заранее об изменении планов.
Хоть он и подозревал, что причиной тому ревность, это не могло умалить
досады и разочарования.
Ведь теперь торжественного приема в том варианте, как он задумывался, не
получится.
Не желая показывать Дальтону своих чувств, маркиз искренне восхищался
тем, как дом возрождается буквально из руин, хорошеет на глазах.
Разумеется, Чарли Торрингтон нисколько не преувеличивал, называя дом
жемчужиной архитектуры эпохи Тюдоров, одним из лучших ее образцов в стране.
Все, чем обладал маркиз, было лучшим из лучшего, если не уникальным, и он
не сомневался: восстановленный особняк станет предметом зависти всех его
друзей, тем более что находится недалеко от Лондона.
Теперь торжество безнадежно испорчено из-за Потти, подхватившей весеннюю
лихорадку.
В какой-то миг маркиз решил отменить прием, перенести его на следующую
неделю. Но тут же понял, что уже слишком поздно.
Хоть он и выехал из столицы раньше своих друзей, ему никак не удалось бы
известить всех, и в любом случае он вряд ли застал бы кого-нибудь из них
дома.
Скорее всего они уже отправились за своими дамами в разные концы Лондона,
и перехватить их совершенно нереально.
Маркиз ехал в самом мрачном расположении духа, чуть ли не физически
ощущая пустое место рядом с собой, там, где должна была сидеть Потти.
Как он и ожидал, через пятьдесят четыре минуты фаэтон приблизился к
свежевыкрашенным и позолоченным воротам Квинз Ху.
Две черно-белые, в тон особняку, привратницкие будки тоже сияли как
новенькие.
По дороге сюда он представлял, как ахала бы от радости Потти, впервые
увидев новый дом.
Она была |