воих вод, чтобы оросить в этот год нивы Египта. ["Водная ночь" 27 июня.
(Прим. автора.)] Глаза всех людей напрасно следят на раскалённом небе за
полётом голубя с радостною вестью с верховьев, что вода начинает подниматься
в Мемфисе...
- Да, - продолжала Бубаста, схватывая нежную руку Нефорис своей сильною
и грубою рукой, - да, вода не поднимается. Цари Египта, которые спят в
пирамидах Гизеха, не пускают к нам Нил за то, что мы дали волю жить у нас
пришельцам, людям разных вер и особенно христианам, у которых ленивые люди
находят себе пропитание в их общинах... Им хорошо, и они мешают нам делать
работу за настоящую цену. Смерть им - смерть без пощады всем им, спускающим
цену! Они слишком усилились, они завели здесь старейшин, - называют одного
патриархом, другого епископом, - вера их входит в моду, и скоро, быть может,
все знатные люди станут держаться их веры... но ты меня вовсе не слушаешь -
тебе всё равно, какие боги управляют Египтом, но народу нужно, чтобы с ним в
добром согласии жил старый Нил. Когда Нил разольётся и оросит нивы Египта,
тогда исчезнет унылость народа: тогда все пристани в устьях заблещут яркими
флагами чужих кораблей; войдут большие египетские суда с отрадными
изображениями ибисовых голов, и понесутся далеко песни звонкоголосых певцов
с Дельты; для наших красавиц привезут роскошные ткани из Мальты, из Сардинии
камни, с Кипра мёд и вино, от эллинов масло, мастику и изделия из бронзы, и
пёстрые паруса из весёлого Тира, и ливанские кедры, без которых нет
материала для строек в безлесном Египте; а от нас купят дорогою ценой хлеб и
тонкий папирус, и кружева из Саиса, и мемфисские колесницы, которых нет
прочнее и легче на свете... Но не разливается Нил, и вот, вместо всего этого
оживления, нынче всё охватило сном смерти: река что день больше мелеет -
начинается общий страх голода и люди уже стали болеть за Мемфисом. Вчера ещё
прилетел голубь с известием, что з |