вопрос в другой стране, того мы не знаем, но у
нас решение ему исстари готово.
- Правительство, мол, должно нас освободить от кокоток;
распоряжение-де сделать и запретить и "этцетера, а нам спать пора".
Поспешай, благодетельное начальство!
Вот уже истинно не мимо сказано, что "мы рады вмешать правительство
даже в ссоры с нашими собственными женами". Сколько тут может
правительство? Мы это уже видели. Кроме одной путаницы, суматохи и
ближайшего сознания полнейшей непригодности всех мер ничего нельзя
предсказать. И потом: за что, за какие грехи вмешать в это дело
правительство? Оно кокоток не заводило, - их завело общество; оно одно
властно само с ними и разделаться. С правительства же можно взять только
пример, как расстаются с таким имуществом, которое стало бременем и в
котором более не хотят нуждаться.
У правительства было тоже такое позорное имущество, как кокотки: это
были кобылы, кнуты, плети и клейма, которыми били и увечили людей по
закону. Вещи эти по тому же закону составляли "казенную собственность", о
соблюдении которой известные лица должны были пещися, и вот, когда телесные
наказания были отменены, один такой попечительный человек, как все, верно,
помнят, объявил в газетах о торгах на продажу ненужных плетей и клейм. Что
же ему отвечали?
Откуда-то послышалось негромкое тссс, и даже чиновники, сберегавшие
плети и клейма, смекнули, что говорить о таком имуществе бестактно, его
бросили, и его нет, а вот великосветская газета этого не понимает и
велеречит о том, в чем даже сознаваться бестактно, что свет наш одолели
кокотки.
- Отчего их нет, однако, в Александринском театре и в Русской опере?
- Оттого, что там нет праздного, пустого и мотающего народа,
поддерживающего кокоток. Ну, не поддерживайте их, и они исчезнут, как
всякая брошенная гадос |