на девушку:
- Так это была ваша комната?
- Да. Я жила в ней с тех пор, как помню себя. Я всегда так радовалась,
когда Алина
приходила, а теперь... - Виви пожала плечами и отвернулась.
- Вы еще будете радоваться, детка, как только мы уберемся из Фазилики. Вот
увидите, -
сказал Стеттон.
И был удивлен, когда она воскликнула:
- Я вовсе не детка!
- Нет? - развеселился он. - Простите меня, мадемуазель Жанвур.
Он снова подошел к дверям и выглянул в холл. Там было все так же пусто.
Виви уселась в кресло, и ее лицо выдавало беспокойство не меньшее, чем его
собственное. Минут двадцать, а то и больше они продолжали молча ждать, и Стеттон
уже
намеревался пойти узнать, что происходит, когда в дверях появился ординарец и
объявил,
что генерал Нирзанн требует его к себе.
Виви составила ему компанию. Они нашли генерала все еще сидящим за столом,
Алина
расположилась в кресле. Когда они вошли, генерал поднялся и вежливо поклонился,
а
Алина послала Виви ободряющую улыбку.
- Прошу прощения, мадемуазель, - сказал генерал Нирзанн, - за то, что
причинил вам
неудобства, которые вы могли бы расценить как неучтивость. Поверьте мне, это не
входило в мои намерения. Мадемуазель Солини все вполне удовлетворительно
объяснила.
Стеттон вздохнул с облегчением:
- А паспорта?
- В них нет необходимости, мистер Стеттон. Мадемуазель Солини изменила свои
намерения... Что ж, это привилегия любой женщины. Она собирается в Маризи, я
тоже, и
она окажет мне честь отправиться туда под защитой моего эскорта.
Стеттон застыл от гнева.
- Так это... - начал он сурово, но голос Алины прервал его:
- Мы просим вас присоединиться к нашей компании, месье Стеттон. И Виви,
конечно,
тоже.
- Но вы же хотели ехать в Варшаву! - возразил молодой человек, но, поймав
многозначительный взгляд Алины, спохватился:
- Конечно, генерал прав, вы вольны изменить свое решение. И, поскольку мне
решительно |