искренне. Как я мог догадаться, что она всего лишь играет
мною? Елена опустила взгляд, и я заметил слезинки, поблескивающие на ее
ресницах. В
ту же секунду я упал перед ней на колени, вцепившись в складки ее мантии, а она,
тихо
шепча мое имя, склонилась ко мне так низко, что ее волосы опустились на мою
голову,
словно вуаль.
Теряя рассудок, я поклялся, что не отдам ее грекам.
В этот момент я по-настоящему любил Елену. Она была поистине прекрасна с ее
бурно
вздымающейся грудью и большими серо-голубыми глазами, полными слез и с мольбой
устремленными на меня.
Эта женщина была прирожденной актрисой. Мне до сих пор непонятны ее мотивы
-
очевидно, думая, что покидает Трою навсегда, она хотела, чтобы ее образ
запечатлелся в
чьем-нибудь сердце. Или же, будучи рожденной для любви, она находила истинное
наслаждение в простой имитации страсти.
- Ты не уедешь, Елена! Я люблю тебя и не допущу, чтобы ты покинула Трою!
Она вздохнула:
- Как ты можешь этому помешать, милый Идей?
- Не знаю, но постараюсь что-нибудь придумать.
В конце концов, еще неизвестно, согласятся ли греки с этим предложением.
Неудивительно, если они откажутся, желая отомстить за кровь погибших товарищей.
И... да, вот оно! Разве ты забыла, Елена, кто должен передать предложение в
греческий
лагерь?
Она быстро подняла взгляд - печаль на ее лице сменилась любопытством.
- Ну и что из этого?
Я улыбнулся - в моей голове уже родился план.
- Было бы странно, если бы я не нашел способа заставить их отказаться. Я
могу
выдвинуть какое-нибудь неприемлемое условие или вызвать гнев Агамемнона - ты
ведь
знаешь его нрав.
- Ты этого не сделаешь. - В глазах Елены мелькнуло беспокойство. - Неужели
ты
обманешь доверие своего царя? Стыдись, Идей! Предложение должно быть передано в
точности - и пусть греки решают сами.
Я понял - или вообразил, будто понимаю, - что подлинным желанием Елены было
вернуться в Спарту, и |