дела, робко постучал в
дверь и вошел, с надеждой уставившись на Мазурина. Все это время он не находил
себе места, чувствуя, как шатается,
разваливаясь под тяжестью его последних промахов, с таким старанием построенная
карьера. Он даже не созывал в эти дни
оперативные летучки в своем отделе, забросив контроль над всеми делами и
вспоминая лишь одну толстую папку, которую
он отдал в канцелярию, с надписью "Большаков В.А." на обложке.
- Да. Садитесь, Степан Петрович.
"По имени-отчеству, на "вы"... Не к добру. Видно, какой-то прокол у
Мазурина", - сделал про себя вывод Котляров,
усаживаясь на привычное место по другую сторону стола своего шефа.
- Ситуация складывается хреновая, - без предисловий и очень серьезно начал
генерал. - На этот раз обосрались и мои
люди. Этот Банда действительно крепкий орешек. Троих раскидал - одному руку
сломал, двое едва оклемались... Мне это
надоело в конце концов!
- Так точно, - нервы Котлярова тоже были на пределе, и он невольно
вздрогнул от крика вдруг заоравшего генерала.
- Держи. Это его дело. Оно снова поручается тебе. Реабилитируйся - это твой
последний шанс. - Мазурин бросил папку
через стол. - Срок - неделя. Выезжай туда сам, бери столько людей, сколько
нужно, хоть с других операций снимай. Но дело
должно быть закончено в срок.
- Есть!
- Да пошел ты!.. Этот старый козел, Большаков, начал ходить по начальству,
катить на нас бочку.
Слава Богу, что из-за нашей неразберихи он пока не знает, кто им конкретно
занимается. Меня сегодня уже вызывали...
Скандал не нужен никому, понял? А если Большаков дойдет до начальника службы
безопасности президента... Знаешь, что с
нами сделает Гончаков?
- Догадываюсь...
- Тут и гадать нечего!
- снова взревел Мазурин. - Сожрет. С потрохами. За отсутствие
профессионализма. И будет на сто процентов прав -
элементарной операции не смогли прокрутит!.
- Так точно!
- Да заткнешься ты наконец или нет?! Заладил! |