а с глубокими залысинами над суховатым
лицом и негромким интеллигентным голосом.
Просьба-. Глеб снова усмехнулся, задумчиво взвешивая на ладони свой
любимый армейский кольт сорок пятого калибра. Когда такие люди о чем-то просят,
окружающие, как правило, сломя голову бросаются выполнять просьбу - наперегонки,
да ещё и норовят при этом перегрызть друг другу глотки в борьбе за право первым
приволочь пред светлые очи жар-птицу или, скажем, молодильные яблоки. Правда,
жар-птица, не говоря уже о молодильных яблоках, - чепуха на постном масле по
сравнению с тем, о чем попросило его, Глеба Сиверова, первое лицо государства,
но меняются времена, а вместе с ними меняются приоритеты. Зачем президенту
страны, ведущей войну на своей территории, может понадобиться жар-птица? Разве
что перья у неё из хвоста дергать - от досады, ясное дело...
Он рассеянно положил пистолет на край стола, встал и подошел к окну, за
которым мок под моросящим мартовским дождем Кривоколенный переулок. Музыка
Вивальди билась у него за спиной, как огромное сердце, и на фоне этого мощного,
очень чистого биения собственные мысли, события прошедшего дня и то, что ему
предстояло сделать, представлялись Глебу просто жиденькой струйкой грязной воды
на ослепительно белом поле. Это было какое-то странное смещение масштабов,
словно он смотрел на свою жизнь в перевернутый бинокль. А может быть, подумалось
ему, именно сейчас бинокль повернут нужной стороной?
- ..Не стоит винить генерал-майора Малахова в том, что и без него рано или
поздно должно было случиться, - негромко сказал ему сидевший за столом человек и
немного подвинулся в глубоком кресле, принимая более свободную позу. - Кроме
того, как вы могли заметить, здесь темно. Вы меня видите, а я вас - нет.
Никакого Глеба Сиверова не существует, так что ваше инкогнито в некотором роде
осталось.., э-э.., нераскрытым.
- Гм, - с сомнением сказал Глеб. - А я думал, вы уехали.
- Многие так думают, - сказал человек в |