и
вылощены", - говорит он в статье "Писемский, Тургенев и Гончаров". "Только
тот, кто переработал идею, способен сделаться деятелем или изменить условия
своей собственной жизни под влиянием воспринятой им идеи, т. е. только такой
человек способен служить идее и извлекать из нее для самого себя
осязательную пользу". Все это придавало статьям Писарева глубокую
актуальность, действенность, определяло их демократическую направленность.
Но в этих статьях, как и в "Схоластике XIX века", Писарев еще не ставит
прямо вопроса о широком народном движении, о подготовке крестьянской
революции. Страстно желая решительных перемен в окружающей жизни,
пробуждения народа, устранения всего, что мешало дальнейшему прогрессу
страны, молодой критик, однако, еще не оценил вполне значения сложившейся в
1859-1861 годах революционной ситуации.
Этим прежде всего отличается позиция Писарева в 1861 году от позиции
Чернышевского и Добролюбова. Чернышевский и Добролюбов последовательно
готовили в это время демократические силы к прямому революционному
выступлению. И в подцензурных статьях они умели донести до сознания читателя
идею неотвратимости крестьянской революции. Они были глубоко убеждены в том,
что широкое народное выступление против существующего строя совершится в
ближайшем будущем. Правда, они ошиблись в своих расчетах: революционная
ситуация 1859-1861 годов не привела к всеобщему революционному выступлению
крестьянства, демократических сил страны. Но условия общественной борьбы
этого времени были таковы, что, как писал В. И. Ленин, "самый осторожный и
трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным
и крестьянское восстание - опасностью весьма серьезной". {В. И. Ленин,
Сочинения, т. 5, стр. 27.} Ясно видя эту возможность революционного взрыва,
Чернышевский и Добролюбов всю свою деятельность направили на прямую его
подгото |