рода в бутылки
и превращали провинившихся людей в ослов. Как и Урза, Мишра многое узнал о
транах - но о тех транах, которые жили в памяти народов пустыни, - о полубогах,
которые с помощью своих таинственных машин создавали удивительные города,
наводившие на всех ужас.
Токасия подозревала, что землекопы заодно научили Мишру пить набиз - крепкое
вино, приправленное корицей, которое фалладжи так любили, - но решила, что не
стоит пытаться вывести младшего на чистую воду. Она считала, что чем быстрее
Мишра перестанет нуждаться в опеке старшего брата, тем лучше. А Урза, казалось,
настолько погрузился в свои занятия, что уже и не замечал, что его брат проводит
большую часть времени с другими.
Тяжелая работа под палящим солнцем закалила Мишру. Он стал мускулистее и отлично
загорел, так что теперь его кожа была почти черной. Его темные волосы
развевались на ветру словно знамя - Мишра вплетал в них разноцветные ленты на
манер пустынников. Он раздался в плечах, окреп и в любой драке мог отныне
спокойно сам постоять за себя.
Оба мальчика работали без устали, и Токасия поняла, почему Блай так хотел
оставить их при себе. Она тоже очень привязалась к ним, но вовсе не из-за их
трудолюбия. Дело в том, что каждый из братьев относился к своим занятиям с
огромным, подчас заразительным энтузиазмом. Токасия давно перестала обращаться с
ними как с детьми, говорила как со взрослыми и доверяла им. Братья отвечали ей
тем же.
Вскоре мальчиков стали воспринимать всерьез, как и саму Токасию. Два года спустя
новоприбывшие ученики из Пенрегона были уже одногодками Урзы и Мишры, но братья
превосходили их по опыту и хорошо знали местные законы. Поэтому, помня о своем
собственном первом дне на раскопе, парочка в два счета находила в группе
новичков потенциальных возмутителей спокойствия и быстро давала им понять, что
не потерпит никаких подначек и издевательств над слабыми. А еще два года спустя
братья фактически считались главными среди уч |