я
вопль, отчаянный и нечленораздельный. На солнце блеснула рука. Машут.
Мэнни обернулся. Берт и Марта уснули прямо на полотенце, положив головы
рядышком и вытянувшись на камнях, так что их тела образовали широкое "V".
- Берт! Марта! Вставайте!
Берт зашевелился, потом сел, протирая глаза. С залива снова донесся
вопль.
- Это оттуда, - Мэнни показал на залив.
Берт, не вставая, резко повернулся и взглянул на перевернутую лодку и
на полузатонувшие фигурки вцепившихся в нее мужчины и женщины.
- Час от часу не легче, - сказал Берт. - Что это они там делают? - Он
толкнул Марту локтем в бок. - Вставай, тут кораблекрушение показывают.
Лодка была почти неподвижна и только слегка рыскала, когда фигурки
пытались переменить положение. Потом Мэнни увидел, как мужчина оттолкнулся
и поплыл к берегу. Он плыл медленно и каждые тридцать секунд
останавливался, махал руками и испускал вопль. После такой остановки он
исчезал под водой, затем снова выныривал на поверхность, поднимая
истерические фонтаны брызг.
- Ну и ну, - сказал Берт, - он ее там бросил.
Берт уже стоял, и рядом с ним стояла Марта, и оба смотрели в ту
сторону. Мужчине еще оставалось плыть добрых триста ярдов, и со всеми
этими воплями, маханием и нырянием было не похоже, что он когда-нибудь
доберется до твердой земли. Женщина, по-прежнему цеплявшаяся за лодку,
тоже время от времени что-то кричала, и голос ее, злобный и пронзительный,
разносился по сверкающей тихой глади залива.
Наконец Мэнни удалось разобрать, что кричал пловец: "Au secours! Je
noye, je noye!" [На помощь! Тону, тону! (фр.)]. Мэнни почувствовал легкое
раздражение. В солнечный день, посреди мирного, тихого залива жутким
голосом кричать "тону" - это уже слишком, театральщина какая-то. Он
подошел к краю дамбы, туда, где стояли Берт и Марта.
- С ним все в порядке, - сказал Берт, - у него отличный толчок ногами.
- Но это |