йне? - спросил он.
- По-моему, это очень серьезно, - сказал Хоуард. - Мне совсем не
нравятся сводки.
- Мне тоже. Я слышал, вы собираетесь домой?
- Да, возвращаюсь в Англию. Я чувствую, что в такое время мое место
там.
Наступило короткое молчание. Потом Кэвено сказал:
- У нас в Женеве полагают, что Швейцария будет оккупирована.
Хоуард посмотрел на него с любопытством.
- Вы так думаете? И скоро?
- Думаю, что скоро. Очень скоро.
Помолчали. Потом Хоуард спросил:
- Что же вы тогда будете делать?
Рыжий человечек из Женевы поднялся и отошел к окну. Постоял минуту,
глядя на луга и на сосны. Потом повернулся к Хоуарду.
- Придется мне остаться в Женеве, - сказал он. - Я должен делать свое
дело.
- По-вашему, это... разумно?
- Нет, - признался Кэвено. - Но я так решил.
Он прошелся по комнате и снова сел.
- Я уже говорил с Фелисити, - сказал он. - Я должен остаться там. Даже
при германской оккупации у нас будет много работы. Будет не очень-то
приятно. Будет нелегко. Но дело того стоит.
- Разве немцы позволят Лиге продолжать работу?
- Нам твердо обещано, что позволят.
- А что думает об этом ваша жена? - спросил Хоуард.
- Думает, что я правильно решил. Она хочет вернуться со мной в Женеву.
- Вот как!
Кэвено повернулся к нему.
- Правду сказать, потому я к вам и пришел, - сказал он. - Должно быть,
нам придется трудно, пока война не кончится. Если союзники победят, то
победят только применив блокаду. В странах, занятых немцами, будет
довольно голодно.
- Да, наверно. - Хоуард смотрел на Кэвено с удивлением. Не думал он,
что в этом рыжем человечке столько спокойного мужества.
- Но вот дети... - виновато сказал тот. - Мы подумали... Фелисити
пришла мысль... Вы не могли бы взять их с собой в Англию? - И продолжал
торопливо, прежде чем Хоуард успел вставить хоть слово: - Надо только
отвезти их к моей сестре в Оксфорд. Нет, л |