одвенечного платья. Она всегда ходила по магазинам вместе с Грушиною:
та помогала ей сделать выбор и сторговаться.
Крадучись от Передонова, Варвара напихала Грушиной в глубокие карманы
для ее детей разного кушанья, сладких пирожков, гостинцев. Грушина
догадалась, что ее услуги сегодня на что-то очень понадобятся Варваре.
Узкие башмаки и высокие каблуки не давали Варваре много ходить. Она
скоро уставала. Поэтому она чаще ездила на извозчиках, хотя больших
расстояний в нашем городе не было. В последнее время она зачастила к
Грушиной. Извозчики уж заприметили это; их и всех-то было десятка два. Сажая
Варвару, уж и не спрашивали, куда везти.
Уселись на дрожки и поехали к господам, у которых жила Клавдия,
осведомляться о ней. На улицах было почти везде грязно, хотя дождь прошел
еще вчера вечером. Дрожки только изредка продребезжат по каменной настилке и
опять вязнут в липкой грязи на немощенных улицах.
Зато Варварин голос дребезжал непрерывно, часто сопровождаемый
сочувственною болтовнею Грушиной.
- Мой-то гусь опять был у Марфушки, - сказала Варвара.
Грушина ответила с сочувственною злостью:
- Это они его ловят. Еще бы, жених-то хоть куда, особенно ей-то,
Марфушке. Ей такого и во сне не снилось.
- Уж не знаю, право, как и быть, - жаловалась Варвара, - ершистый такой
стал, что просто страх. Поверите ли, голова кругам идет. Женится, а я на
улицу ступай.
- Что вы, голубушка, Варвара Дмитриевна, - утешала Грушина, - не
думайте этого. Никогда он ни на ком, кроме вас, не женится. Он к вам привык.
- Уйдет иногда к ночи, а я заснуть не могу,- говорила Варвара. - Кто
его знает, может быть, венчается где-нибудь. Иногда всю ночь промаешься. Все
на него зарятся: и Рутиловские три кобылы, - ведь они всем на шею вешаются,
- и Женька толсторожая.
И долго жаловалась Варвара, и по всему ее разговору Грушина видела, что
у нее еще что-то есть, какая-то просьба, и заранее р |