и те, которые нашел он под юбками у Анны.
Поджигатель Коляйчек был достаточно опытен, чтобы понять тягу своей дочери к
укрытиям, и поэтому на заменяющем балкон выступе, которым завершалась их
полуторакомнатная квартира, он, когда мастерил закут для кроликов, пристроил
к нему еще и конурку как раз по ее росту. В этой пристройке матушка моя
ребенком сидела, играла в куклы и тем временем подрас тала. Позднее, уже
школьницей, она, по рассказам, за бросила своих кукол и, забавляясь
стеклянными бусинами и пестрыми шариками, впервые проявила тягу к хрупкой
красоте. Надеюсь, мне, горящему желанием поскорее обозначить истоки
собственного бытия, будет дозволено снять наблюдение с семейства Вранка, чей
супружеский плот спокойно скользит по течению, вплоть до тринадцатого года,
когда под Шихау сошел со стапелей "Колумб", ибо именно в тринадцатом
полиция, которая никогда ничего не забывает, напала на след лже-Вранки.
Началось с того, что Коляйчек, как на исходе каждого лета, так и в августе
тысяча девятьсот тринадцатого, должен был перегонять большой плот из Киева
по Припяти, через канал по Бугу до Модлина, а уж оттуда вниз по Висле.
Дюжина плотогонов вышла на буксире "Радауна", который дымил по велению их
лесопильни, от Западного Нойфера на Мертвую Вислу до Айнлаге. Потом вверх по
Висле мимо Кеземарка, Лецкау, Чат-кау, Диршау и Пикеля и вечером пристала к
берегу в Торне. Там на борт поднялся новый хозяин, который должен был в
Киеве проследить за onjsojni древесины. Когда "Радауна" в четыре утра
отчалила, стало известно, что на борту хозяин. Коляйчек впервые увидел его
за завтраком на баке. Они сидели как раз друг против друга, жевали и
прихлебывали ячменный кофе, Коляйчек сразу его узнал. Кряжистый, уже
облысевший человек велел подать водки и разлить ее по пустым кофейным
чашкам. Не переставая жевать, когда в конце бака еще разливали водку, он
предс |