ривил рот. Меня опять бросило в жар
и в холод. Все кончено?
- Да знаете, как он носится наперегонки! - продолжал громко уговаривать
Август.
И вот уже Скуя согласно мотнул головой, сунул в протянутую руку Августа
еще несколько монет. Повернулся ко мне, поманил пальцем:
- Иди, иди сюда!.. Сможешь пройти без остановки сто верст?
- Хоть тысячу! - выпалил я.
Он расхохотался...
Обрадованные, мы побежали к балагану.
- Сколько он дал? - спросил я Августа.
- Каждому по двадцать копеек.
Да это же огромнейшие деньги - целых двадцать копеек! Я чувствовал себя
богачом, мне казалось, что я могу купить пол-ярмарки.
Не добежав до цирка, оба разом, словно по команде, остановились у
палатки, где торговали горячими колбасками. Так здесь чудесно пахло, что
просто нельзя было не остановиться. А колбасник, словно нарочно, вытащил из
кипящего котла дымящуюся блестящую цепочку. Отрывал по штуке, надрезал
большим ножом, смазывал горчицей.
Колбаска с калачом стоила пять копеек. Мы смотрели с вожделением, как
крестьяне, облизывая пальцы, уплетают за обе щеки аппетитные дужки.
- А если и нам взять? - предложил я. Август противиться не стал.
- А, куда ни шло - давай по одной!
Еще через несколько мгновений в руке у каждого из нас было по горячей
колбаске. Вкусно - не знаю, с чем сравнить! Август тоже чавкал вовсю, а
потом, расправившись с колбаской, принялся слизывать жир с пальцев.
Съели мы с ним по колбаске, посмотрели друг на друга - и вс„ поняли без
слов. Взяли по второй...
От наших денег осталась ровно половина.
Пошли дальше, твердо решив больше ни копейки не тратить. Но куда
денешься, если вокруг столько сладостей! Сладкие соломки в красочной
упаковке, с бумажными султанами на концах заманчиво покачиваются над
прилавками. Конфеты в разноцветных обертках и без оберток, круглые, яркие,
как красивые огромные пахучие ягоды. Вот бы попробоват |