а головами. Где-то запевают. Подхватываю:
"Наш паровоз, вперед лети..."
"ИИИИИИИИИИИИИИ..."
Он стоял, прислонившись спиной к двери.
-- Ну, иди же, иди! -- звала томно и ласково.
Он схватил топор и -- хрясь по руке -- кисть отсоединилась и упала
куском мяса; забрызгались обои... вставил ключ, на два оборота повернул и,
съехав по стене, потерял сознание...
Прошел месяц -- култышка болела меньше. Идя из "Мелодии", неожиданно
столкнулся с ней.
-- Привет! -- не сразу заметила, что у него нет руки.
-- Привет.
-- Что не заходишь? Какой-то странный. Ты что, обиделся? Я не сержусь.
Хотя... Приходи вечером...
Пришел домой, покурил, включил и выключил телевизор.
"Теперь не страшно. Могу и сходить. А чего?"
-- Я так и знала, что придешь, раздевайся... Ой, что у тебя с рукой!?
-- С какой, длинной или короткой? -- засмеялся довольно. -- Пилой
обрезало.
-- Как же это?!. Болит?
-- Да ладно, замнем, -- подмигнул без улыбки.
Она замолчала -- собираясь. Собралась -- улыбнулась: "Давай кофе пить".
Принесла кофе, лимон.
-- Вкусный кофе, -- похвалил из вежливости.
-- "Арабика" обычная, -- улыбнулась призывно.
-- Даже если обниму, -- поплыла жирная мысль, -- ничего не будет.
Подошел, обнял. Она обхватила его, впилась в губы.
-- Могу и раздеть -- все равно ничего не получится... Раздену. И уйду,
-- кругами плыла толстая мысль. Стал раздевать -- никакой эрекции.
"Полежу... и уйду!"
Легли... ушел утром...
Пришел домой, залез в ванную, пялился долго в зеркало: бессмысленный
взгляд побитой собаки. Заорал, застучал рукой по груди, голове: "Ааа". Полез
на антресоли, достал веревку, зацепил за трубу отопления, повис, потерял
сознание. Труба не выдержала -- лопнула -- рухнул. Валялся в луже воды,
очнулся, лицо ошпарено; пополз в ванную, стащил с полочки пачку "Восхода" --
распечатал зубами. Полоснул |