ом, которое тут как будто всем было свойственно:
разве не ребячливо вел себя сам хозяин -- держа обеими руками стакан пива,
предназначенный одному из посетителей, он уставился на К. и не слышал оклика
хозяйки, высунувшейся из кухонного окошечка.
Уже спокойнее обратился К. к Варнаве. Он охотно удалил бы своих
помощников, но не мог найти предлог. Впрочем, они молча уткнули глаза в свое
пиво. "Насчет письма, -- сказал К. -- Я его прочел. Ты знаешь содержание?"
"Нет", -- сказал Варнава, и его взгляд говорил больше, чем его ответ. Может
быть, К. ошибочно видел в нем слишком много хорошего, как в крестьянах --
плохое, но ему было приятно его присутствие.
"Там и о тебе идет речь -- тебе придется время от времени передавать
сведения от меня начальству и обратно, потому я и решил, что ты знаешь
содержание письма". "Мне только поручили передать письмо, -- сказал Варнава,
-- и дождаться, пока его прочтут; если тебе понадобится, отнести устный или
письменный ответ". "Отлично, -- сказал К., -- в письменном ответе нужды нет,
передай господину начальнику -- кстати, как его звать? Подпись я не
разобрал". "Кламм", -- ответил Варнава. "Так вот, передай господину Кламму
мою благодарность за прием, а также за его исключительную любезность. Как
человек, еще ничем себя не зарекомендовавший, я особенно это ценю. Я готов
безоговорочно подчиниться его указаниям. Никаких особых желаний у меня нет".
Варнава выслушал все внимательно и попросил разрешения повторить поручение.
К. разрешил, Варнава все повторил слово в слово. Потом он встал и хотел
попрощаться.
К. все время всматривался в его лицо, а тут он посмотрел на него еще
пристальней. Ростом Варнава был не выше К., и все же казалось, что смотрел
он на него сверху, хотя и очень смиренно, -- немыслимо было представить
себе, чтобы этот человек хотел кого-нибудь унизить. Правда, он был только
посыльным, не знал даже содержания письма, по |