жками
стала подбираться к сойке.
Сон слетел с него, но в первую секунду сойка и охотница показались
странным осколком сновидения. Мускулы у него на животе напряглись: женщина
подкрадывалась к бюро, а птица простодушно суетилась, прыгала, дергая
блестящей синей головой, и вдруг, когда женщина уже могла достать ее,
захлопала крыльями, перелетела через кровать и опустилась на стул, где со
вчерашней ночи валялась одежда Джоула. И нахлынули ночные впечатления:
повозка, сестры, крошка негр в котелке. И женщина эта, жена отца, ее звали
мисс Эйми. Вспомнил, как вошел в дом, как спотыкался, то ли в зале, то ли в
просторном коридоре, при свете свеч, гонявших тени по стенам, как мисс Эйми,
приложив палец к губам и крадучись по-воровски, вела его вверх по изогнутой,
застланной ковром лестнице в другой коридор и к его комнате; все впечатления
сохранились в лунатической лоскутной разрозненности, поэтому сейчас, когда
мисс Эйми стояла перед бюро и разглядывала птицу на новом насесте, чувство
было такое, будто он видит ее впервые. Платье на ней было из почти
прозрачной серой материи, на левой руке, неизвестно зачем, - шелковая серая,
в тон, перчатка, и руку эту она держала чашечкой, будто увечную. В
неопрятных блекло-каштановых косах вилась растрепанная седая прядь. Сама она
была хрупкая, тонкокостая, и глаза на узком нежном лице чернели, как две
изюмины.
На этот раз она не стала подкрадываться к сойке, а на цыпочках отошла к
камину в другом конце громадной комнаты и, причудливо вывернув руку, взяла
железную кочергу. Сойка прыгала по ручке кресла и поклевывала рубашку
Джоула. Мисс Эйми поджала губы и пятью быстрыми дамскими кокетливыми
шажками...
Кочерга ударила птицу поперек спины и на мгновение припечатала к креслу;
сойка вырвалась, очертя голову подлетела к окну, закричала, забилась о
стекло, а потом упала на пол, побежала ошалело, скребя раскинутыми кры |