валившись лицом на подушку, застенал: "Зачем... за что вы это со мной
сделали?!.. Свободы... Дайте мне уйти..."
Тут пришла мысль о самоубийстве - он бросился в ванную. Схватил маленький
стульчик и изо всех сил ударил им по зеркалу, раздался треск - часть зеркала
грудой осколков рухнула в умывальник, другая осталась висеть подрагивая
уродливыми острыми гранями. Он не останавливался - существование настолько
опротивело ему, что он в то же мгновенье из всех сил надавил на эти острые
грани запястьями своих рук - почувствовал боль, но она была даже приятна,
помогла заглушить душевное страдание. Темные ручейки потекли по стеклу, вот
уже и раковину затемнели - нет - это была еще не артериальная кровь, он
просто изуродовал свои руки, но еще не нанес раны, которая была бы
смертельной. Надо было еще раз ударить... Но тут он испугался, что после
смерти не будет ему покоя, что там вовсе и не тьма, ни Музыка душу
пронзающая, но свет, но голоса. Тут вспомнились виденные когда-то
давным-давно, толи в детстве, толи в иной жизни репродукции средневековых
художников - изображения рая или ада. Рай - светлые сады, ад - наполненные
огнями и воплями грешников пещеры - теперь и то и другое место
представлялось ему одинаково жутким, и он вспомнил также, что оттуда уже нет
возврата, и тут же вырвался из ванной - остановился теперь на кухне, перед
окном из которого выплескивались потоки вечернего света - в этом свете стал
рассматривать свои запястья - это было кровоточащее месиво, из которого,
словно шипы, торчали обломки стекла - медленно, очень осторожно принялся их
вытаскивать, боялся ненароком повредить артерию - даже и чувствовал эти
артерии, чувствовал как по ним, раскаленным жилам, стремительными рывками
прокатывается кровь, чувствовал, что некоторые из стеклянных вкраплений
совсем от них близко, что стоит только сделать одно неверное движение, и все
будет кон |