олько
через несколько секунд до меня дошло, что она плачет. Он очень
встревожился. Так они и стояли - она плакала, он подавленно молчал - и я,
спрятавшись, наблюдала за этим. Потом они медленно пошли к выходу из кухни
в сад. Когда они вышли и погасили за собой свет, я прокралась за ними в
сад, к качалке, которую устроил мой отец под большим деревом: подушки и
пружины выдерживали четверых. Кусты скрывали ее почти целиком. Керосиновый
фонарь, вкопанный там отцом, не горел сейчас. Я видела их почти отчетливо.
Несколько минут они сидели, ничего не говоря и глядя на тьму за деревьями.
Качалка поскрипывала, когда наша гостья покачивала ногой. Наконец
Богалуза Джо, механик из гаража, спросил:
- Завтра?
- Завтра, - ответила она. И они поцеловались. Мне понравилось: это
было здорово, я такое уже видела. Она откинулась на подушки, вытянув ноги
в невидимой траве и разбросав руки, Я видела все, что было потом, и
поединок не на жизнь, а на смерть во тьме. Слово "эпилепсия" билось в моем
мозгу. Они оделись и закурили, говоря так тихо, что теперь я ничего не
слышала, Я скорчилась в кустах, сердце мое бешено колотилось.
Я была жутко напугана.
Она не уехала на следующий день, и на второй тоже: она даже отдала
маме платье и спросила, нельзя ли где-нибудь его переделать. Мои школьные
вещи вывесили во двор проветрить, чтоб не пахли нафталином. Я обернула все
учебники. Однажды утром я спустилась спросить у мамы кое-что, но ее нигде
не было - ни в кухне, ни в холле, и я пошла в гостиную, но я не успела
пройти половины коридора, когда кто-то сказал: "Остановись", и я увидела,
что мои родители сидят на стульях возле входной двери, руки на коленях,
глядя перед собой, неподвижные, как зомби.
Я сказала:
- Ой, ради бога, что вы...
- Стой тут, - сказал тот же голос. Родители не пошевелились. Мама
улыбалась своей любезной улыбкой-для-гостей. В комнате больше никого |