ольшой постоялый двор, который казался еще больше благодаря
сумеркам, до того измученные, что едва были в состоянии слезть со своих седел.
Наш слуга Жан взял в повод четырех лошадей и повел их в конюшню. Несчастные,
измученные животные, понурив головы, покорно следовали за ним. Некоторое время
мы переминались с ноги на ногу, расправляя одеревеневшие члены. Вокруг же все
было полно движения и суеты. Из открытого окна над воротами доносился звон
посуды, мелькали огни и слышались торопливые шаги людей, бежавших по коридорам.
Полумрак двора рассеивали два только что зажженных фонаря. В одном из углов его
двое кузнецов подковывали лошадь.
- Они говорят, что нашим лошадям нет места, - объявил возвратившийся Жан,
почесывая голову с недовольно-сконфуженным видом провинциального слуги.
- Да и нет! - крикнул один из собравшейся перед нами кучки чьих-то слуг.
Слова эти были произнесены нахальным тоном, а прочие заметно были расположены
поддержать его. При свете стоявшего на земле фонаря я мог разглядеть, что все
они носили значки одного хозяина.
- Послушайте, - сказал я строго, - конюшни большие, они не могут быть заняты
только вашими лошадьми. Вы должны найти место и для моих.
- Конечно! "Дорогу королю"! - отозвался он, между тем как другой закричал:
- Vive le roi! (9)
Прочие подняли смех, в котором звучали зловещие ноты. Ссоры между господской
прислугой были так же часты тогда, как и теперь, но хозяева редко вмешивались в
них, предоставляя челяди путем драки разобраться между собою. Но здесь бедному
Жану пришлось бы плохо, так что мы должны были поневоле вмешаться.
- Берегитесь, чтоб вам не пришлось плохо, - продолжал я, удерживая Круазета, ибо
здесь совсем было нежелательно повторение истории, бывшей в Кайлю. -Если только
ваш господин приятель виконта де Кайлю, которому принадлежат лошади, то вы
попадете в беду.
Мне послышалось, что при этом были произнесены вполголоса слова "papegot" (10) и
"долой Гизов". Но говоривший перед т |