гда не опускался (а здесь, на "Ирил М'Гауне", этим грешили
слишком уж многие) до того, чтобы трезвонить об ошибках и просчетах своих
коллег-офицеров. Он всякий раз просто указывал на то, что, по его мнению,
требовалось улучшить или исправить, а выводы предоставлял делать ей самой.
Перебранки и взаимные обвинения его нисколько не интересовали. Зато
интересовало другое: как сделать, чтобы искореженный "шторм" снова
заработал, чтобы исправно работали лазерные орудия, а солдаты и офицеры
действовали четко и профессионально... Всегда невозмутимый, в любых
обстоятельствах сохраняющий трезвый, практический ум, полковник Лоренц, с
его отношением к службе и вообще к жизни, просто не мог не привлечь
пристального внимания Жанель. Она ведь и сама всю жизнь интересовалась
практическими делами куда больше, чем сетованиями по поводу того, как все
вокруг скверно. Очень скоро Баррет стала беседовать с Лоренцем о том, как бы
вновь привести базу в божеский вид, практически ежедневно. И практически так
же скоро полковник Лоренц стал для нее просто Ари.
А еще через некоторое время он стал для нее кем-то большим, чем
полковник. Но это, впрочем, уже никого, кроме них двоих - Ари и Жанель, -
совершенно не касалось.
А из динамиков компьютера опять раздалась пальба - непрерывный грохот
очередей автоматической пушки. Да еще болтовня по рации офицеров и солдат,
старающихся наилучшим образом выполнить общую для всех них задачу. Так,
значит, это та самая площадь? В памяти Жанель всплыли картины их совместного
с Ари путешествия в Равенну девять месяцев тому назад. У обоих был выходной,
и они занялись личными делами. На том, чтобы посетить именно Равенну,
настоял Ари: его интересовали древние мозаики. Жанель, не будучи поклонницей
старинного искусства, согласилась лишь ради того, чтобы воспользоваться
возможностью немного подтрунить над его слабостью, и немое в |