? - удивилась Сооткин.
- Мое слово свято, - отвечал Клаас.
Сооткин понесла эту весть Катлине.
Катлина обрадовалась и, не помня себя от счастья, воскликнула:
- Ах он, благодетель! Спас он меня, горемычную. Господь его
благословит, и дьявол его благословит, - промолвила она с дрожью в голосе,
- если только это дьявол породил бедного моего ребенка - вон он шевелится
у меня под сердцем.
Сооткин родила мальчика, Катлина - девочку. Обоих понесли крестить как
детей Клааса. Сын Сооткин был назван Гансом и скоро умер, дочь Катлины
была названа Неле и выжила.
Напиток жизни она пила из четырех сосудов: из двух сосудов у Катлины и
из двух сосудов у Сооткин. Обе женщины ласково пререкались, кому из них
кормить ребенка. Но Катлина вскоре вынуждена была лишить себя этого
удовольствия, чтобы не подумали, откуда же у нее молоко, раз она не
рожала.
Когда ее дочку Неле отняли от груди, Катлина взяла ее к себе и пустила
к Клаасам только после того, как девочка стала называть ее мамой.
Соседи одобряли Катлину за то, что она взяла на воспитание девочку
Клаасов: она, мол, живет - горя не знает, а те никак из нужды не выбьются.
16
В одно прекрасное утро Уленшпигель сидел дома и от скуки мастерил из
отцовского башмака кораблик. Он уж воткнул в подошву грот-мачту и
продырявил носок, чтобы поставить там бушприт, как вдруг в дверях
показалась верхняя часть тела всадника и голова коня.
- Есть кто дома? - спросил всадник.
Есть, - ответил Уленшпигель, - полтора человека - и лошадиная голова.
- Это как же? - спросил всадник.
- А так же, - отвечал Уленшпигель. - Целый человек - это я, полчеловека
- это ты, а лошадиная голова - это голова твоего коня.
- Где твои родители? - спросил путник.
- Отец делает так, чтоб было и шатко и валко, а мать старается осрамить
нас или же ввести в убыток, - отвечал Уленшпигель.
- Говори яснее, - молвил всадник.
- |