оминал в столице, а все-таки
Любиньски был, несмотря на это, писателем, и к тому же - как утверждал
Неглович - вполне хорошим.
О художнике Порваше в селе сложилось особое мнение, потому что он не
пользовался легкими случаями и не перебегал никому дорогу, а привозил себе
каждый раз новую девушку, которую, однако, задерживал не дольше чем на месяц
или полтора. Девушки были разного возраста и разной красоты к сожалению, по
причине неряшливого образа жизни художника и отсутствия заботы о еде, они
вскоре чувствовали ухудшение здоровья и уезжали с плачем, распространяясь о
том, что "он не хотел давать на жизнь" и они должны покидать Скиролавки,
потому что "исчерпали свои сбережения".
И вот за день до Нового года вдруг появился в деревне художник Богумил
Порваш. По дороге к своему дому он остановил свой старый автомобиль типа
"ранчровер" перед магазином, где, как обычно в полдень, сидели на лавке
несколько жителей деревни. Был четырехградусный мороз, а они пили холодное
пиво. Те самые, впрочем, что всегда, а значит, старый Крыщак, молодой Хенек
Галембка, которого два раза принимали на работу в лесу и два раза оттуда
выгоняли, пока он не пришел к выводу, что может остаться на содержании жены,
ее коровы, свинок, кур, уток и гусей. Сиживали на лавке плотник Севрук,
Антек Пасемко, а также Франек Шульц, старший сын Отто Шульца, достойного
уважения старца. Но Отто Шульц все не передавал сыну хозяйства, и тот не
рвался к работе на отцовском поле. Несмотря на то, что ему уже было почти
тридцать два года, он еще не женился и назло отцу подрабатывал себе на пиво,
время от времени нанимаясь в рыболовецкую бригаду.
Подъехал художник к магазину в Скиролавках, вышел из машины, как ни в
чем не бывало сказал всем "день добрый", вошел в магазин и купил две пачки
дешевых сигарет. На переднем сиденье сидела новая девушка художника. Зато
сзади, на крытом кожей диванчике, лежала черепица. Одна об |