ребовали "равноправия"; или, вовсе не работая,
"портились" от безделья - подавались на сторону. И то, и другое приводило к
разводам. Барби жила особой жизнью: "Святая", - иной раз с удовольствием и
обожанием думал Андерсон... Однако, время показало, - тот же результат. "Все
они одинаковые!..." - часто доводилось слышать подобное от отвергнутых
мужиков в состоянии беспомощной пьяной сопливости. Но это - ущербное
самооправдание, чушь, так примитивно Андерсон никогда не думал, ни "до", ни
"после".
Отпускную неделю он "закручивал" как мог: походы за грибами, ягодами,
на рыбалку, на охоту, на шашлыки... Друзья, ресторан - единственный в
вахтовом поселке - через вечер. Вместе с ними развлекалась и Светлана - куда
же без нее, они с Барби стали почти подружками. Светлана, "фараонова вдова"
- как она себя называла, - старший диспетчер нефтеналивной станции, за эти
годы разбила несколько мужских сердец, но как только дело доходило до
разрушения семьи, без колебаний уходила в сторону, не позволяя себе, как она
говорила, сиротить семьи. "А если правда, - часто объясняла, смеясь, - кроме
Андерсона и Фердинанда мужиков не доводилось встречать!..." Барби воскресала
из грусти, становилась веселой, как живая игрушка. "Завода", полагал
Андерсон, хватало на всю следующую неделю, пока он был в отъезде. Значит, он
ошибался. Во многом... Зачем он здесь? Можно ли так завести машину времени,
чтобы воскресить прошлое? Так не бывает. Он устал...
- Извини, Барби, ошибся... - Андерсон медленно поднялся. - Мне пора.
Рад был случайной встрече, малыш... До свидания, подосиновик, будь здорова.
- Он улыбнулся, поясняя: - Есть такие грибы на Севере - подосиновики, их еще
называют красноголовиками. Ты - красноголовик. Жаль, но мне нужны другие
Беридзе. Еще раз, извини, ошибся...
Он тяжело шагнул вниз, понурив голову.
- Ничего, - успокоила девочка. - Меня во дворе рыжей называют. Я им
скажу: я - |