найти более или менее молчаливого. Он знал, что его
манеры кажутся людям странными, что его принимают за дикого, плохо воспитанного
человека, но себя не переделаешь. Он искренне восхищался теми ребятами, которые
умели подцепить девчонку в кафе или в кинотеатре во время перерыва. Впрочем, он
никогда не заходил к соседям и не знал даже имени этой мадам Менар, которая
живет
в его доме и с которой что-то случилось. Так он и сказал молочнице, отчего та
насупилась.
- Эй, Жинетта, займись господином Жильбером.
Молочница устремилась на штурм более отзывчивой покупательницы, и женщины
заговорили о происшедших накануне на улице преждевременных родах. Чтобы достать
коробку с яйцами, девчонка прошла перед Жильбером и умышленно задом
прикоснулась к нему. Смущенный, он сделал шаг назад. Маленькая нимфочка
спросила его, бросив притворный взгляд: - Что еще?
- Кусок швейцарского сыра.
Малышка снова прошла мимо него, подстроив все таким же образом, чтобы ее
грудь слегка коснулась груди Жильбера, которого охватило едва уловимое желание.
Для приличия Жильбер вытащил свой бумажник. Жинетта, глядя прямо ему в глаза,
быстро провела кончиком языка по губам и сказала в сторону:
- Итак! Три яйца, четверть фунта масла, двести граммов швейцарского сыра.
Жильбер попросил также включить в счет те бутылки молока, которые он получил
на неделе, и вдруг сообразил, что как раз эта бесстыдная девчонка каждое утро
ставит
у его двери молоко. Стоило ему только открыть дверь в этот момент, чтобы...
- Всего хорошего!
Жинетта ответила на его прощание. На улице Жильбер вытер мокрый лоб, злой сам
на себя из-за тех мыслей, которые на мгновение пришли ему в голову. Если бы
когда-
нибудь его застали с несовершеннолетней! Об этом и речи не могло быть.
Неся пакеты, он вошел в арку своего дома. Показалась консьержка и протянула
ему
письмо. Обвешенный пакетами, он поспешил пересечь двор, залитый ярким солнцем.
При его приближении два воробья, к |