от лица женщин на снимках были запечатлены крупным планом.
"Вероятно, за это Зеленцов и поплатился, - предположила Аля. - Шелковый
шарфик!
Его убила какая-то женщина, сильная и решительная. Она пришла забрать свои
фотографии.
Наверное, он шантажировал ее. Возможно, она актриса, которую Зеленцов
использовал
когда-то, но потом она выбилась в люди, стала известна и решила избавиться от
ненавистного
шантажиста. Молодец, конечно! Но я-то тут причем? Очень даже причем! Скоро все
газеты
будут пестрить заголовками о смерти Зеленцова. Убийца прочитает газету и поймет,
что в
квартире найден только один труп. Эта женщина будет меня искать: она ведь не
знает, что ее
лица я не разглядела, только ботинки, высокие, со шнурками, тяжелые, темные, со
светлыми
"вареными" разводами и рифленой подошвой. На секунду они мелькнули перед
глазами, но
запомнились мне, кажется, на всю жизнь. Что же делать? Во-первых - убраться
отсюда!
Интересно, какую роль он приготовил мне? Роль какой-нибудь испуганной школьницы?
Или
среди друзей Зеленцова есть скрытые некрофилы, и мне опять пришлось бы
изображать
покойницу? - с отвращением предположила Алевтина, покосилась на труп продюсера и
вздрогнула: ей показалось, что труп пошевелился и издал какой-то свистящий звук.
Секунду
она, окаменев, в ужасе смотрела на лежащего на полу мертвеца. В комнате пахло
чем-то
неприятным. - Газы отходят", - с содроганием подумала Аля, пулей выскочила из
комнаты,
нашла свою сумку, затолкала туда злосчастную банку варенья, распахнула
встроенный шкаф в
прихожей: ей нужно было что-то накинуть на себя. Выходить на улицу в светлом
брючном
костюме, забрызганном кровью, было решительно нельзя: на нее определенно обратят
внимание.
Шкаф был завален всяким хламом: поломанные швабры, облезлый веник,
оцинкованное
ведро с погнутой ручкой, засаленные рулоны обоев, коробки, набитые тряпьем. На
ржавых
гвоздиках висели старые поношенные вещи: драповое пальто, рваный ватник,
темно-серый |