троицу. Другие испуганно их
сторонились. Кто-то принимал листовку и несся дальше. Полину насторожило
настойчиво-наглое поведение девушек. Видимо, занимаются они этим давно и
приобрели
некоторый навык.
Если бы рядом стояла скамейка, Полина упала бы на нее без сил. Если бы не
мельтешила ребятня, женщина закричала бы бесстыдно и страшно. Но Полина лишь
стояла, как окаменевшая жена Лота, не в силах оторвать взгляда от такого
родного,
милого, но в то же время далекого, незнакомого лица племянницы. Та, словно
что-то
почувствовав, развернулась. Их глаза встретились. На мгновение по лицу
племянницы
промелькнула тень, точно девушка увидела что-то.., нехорошее. И снова ее накрыла
вуаль
благостности.
Полина повернулась и на деревянных ногах пошла прочь. В витрине магазина
она
случайно увидела себя и ужаснулась. Развалина! Женщина, которой уже хорошо за
тридцать, а она еще пытается держать себя в форме. Но от неожиданного серьезного
удара
маска сползла, и показалось истинное лицо, над которым немало потрудились
усталость
и годы, полные волнений и суеты. Полина закрыла глаза, чтобы не видеть свое
отражение.
Медленно повторила про себя, как заклятие: "Спокойствие.
Только спокойствие". Может, все еще удастся исправить.
Она вернулась домой и занялась хозяйственными делами. Руки мыли, терли,
чистили.
А мысли бешено мчались по кругу, вновь и вновь возвращаясь к девушкам в
одинаковых
шелковых платках.
Их белизна казалась Полине не менее пугающей, чем траур. Незнакомый
отвратительный мир, о котором она знала понаслышке, сделал наглую попытку стать
частью ее жизни.
Женщина боялась, что племянница явится домой в сопровождении очкастого
Роди, и
тот утопит в мутной реке словоблудия все разумные доводы и доказательства. Но
Светлана пришла одна. Ровно в три. Словно стремясь доказать, что не боится тетку
и ее
выговоров.
"Есть будешь?" - спросила Полина, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал
ровно.
Племян |