троицу. Другие испуганно их 
сторонились. Кто-то принимал листовку и несся дальше. Полину насторожило 
настойчиво-наглое поведение девушек. Видимо, занимаются они этим давно и
приобрели 
некоторый навык.
     Если бы рядом стояла скамейка, Полина упала бы на нее без сил. Если бы не 
мельтешила ребятня, женщина закричала бы бесстыдно и страшно. Но Полина лишь 
стояла, как окаменевшая жена Лота, не в силах оторвать взгляда от такого
родного, 
милого, но в то же время далекого, незнакомого лица племянницы. Та, словно
что-то 
почувствовав, развернулась. Их глаза встретились. На мгновение по лицу
племянницы 
промелькнула тень, точно девушка увидела что-то.., нехорошее. И снова ее накрыла
вуаль 
благостности.
     Полина повернулась и на деревянных ногах пошла прочь. В витрине магазина
она 
случайно увидела себя и ужаснулась. Развалина! Женщина, которой уже хорошо за 
тридцать, а она еще пытается держать себя в форме. Но от неожиданного серьезного
удара 
маска сползла, и показалось истинное лицо, над которым немало потрудились
усталость 
и годы, полные волнений и суеты. Полина закрыла глаза, чтобы не видеть свое
отражение. 
Медленно повторила про себя, как заклятие: "Спокойствие.
     Только спокойствие". Может, все еще удастся исправить.
     Она вернулась домой и занялась хозяйственными делами. Руки мыли, терли,
чистили. 
А мысли бешено мчались по кругу, вновь и вновь возвращаясь к девушкам в
одинаковых 
шелковых платках.
     Их белизна казалась Полине не менее пугающей, чем траур. Незнакомый 
отвратительный мир, о котором она знала понаслышке, сделал наглую попытку стать
частью ее жизни.
     Женщина боялась, что племянница явится домой в сопровождении очкастого
Роди, и 
тот утопит в мутной реке словоблудия все разумные доводы и доказательства. Но 
Светлана пришла одна. Ровно в три. Словно стремясь доказать, что не боится тетку
и ее 
выговоров.
     "Есть будешь?" - спросила Полина, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал
ровно. 
Племян |