Он не
мог объяснить, какими чарами она околдовала его, но и отрицать этого тоже не
мог.
Напоите обезумевшего от любви простака после обеда изрядным количеством
бренди,
и вы получите человека, который бесстрашно возьмется за что угодно, даже если
шестнадцатилетняя девушка предложит ему забраться через окно в ее спальню и
похитить
ее, чтобы качаться всю ночь на качелях, свисающих с огромного дуба возле летнего
домика.
Именно в этот момент их и застал Роджер, разбуженный громким смехом Далилы,
когда Кристиан все выше и выше толкал в воздух качели. Конечно, пока Роджер
вылезал
из кровати и плелся к летнему домику, у Кристиана было достаточно времени, чтобы
от
качелей приступить к объятиям, достаточно времени, чтобы оказаться внутри
маленького
ветхого бунгало, достаточно времени, чтобы его страсть и возбужденное
любопытство
затмило остаток здравого смысла, который в них обоих еще оставался.
Кружева ее ночной рубашки смялись, и одна бретелька соскользнула с плеча.
Голова
Далилы запрокинулась назад, а Кристиан губами припал к ее шее, положив руки ей
на
грудь, когда дверь распахнулась. Далила вскрикнула, он это хорошо запомнил. Но
еще
лучше он запомнил ее вид: бледное золото ее распущенных волос, раскрасневшееся
лицо,
припухшие от его поцелуев губы, словно ее укусила пчела. В это мгновение она
являла
собой самое красивое зрелище, какое ему доводилось видеть, и ему хотелось убить
ее
брата за внезапное вторжение.
- Я убью тебя, - пробормотал Роджер, очевидно, испытывающий такое же
желание. Он
выглядел так, словно поспешно оделся в темноте, его песочного цвета волосы были
взъерошены.
Кристиан почувствовал, как напряглась Далила, и немедленно отпустил ее,
стараясь
хоть немного заслонить собой девушку от глаз брата, пока она торопливо приводила
в
порядок ночную рубашку.
- Успокойся, Рог, - сказал он, пытаясь придать голосу беззаботный тон, - не
простое
дело для мужчины, еле переводящего дух и откровен |