день признается: "Люблю", а
он пришел грустный: "Вера, война! Нас прямо с училища отправляют на фронт". Он
был
военный, курсант. Ну, и я, конечно, тут же представила себя в роли Жанны д'Арк.
Только на
фронт и только винтовку в руки, хотя до того муху жалко было убить. Побежала в
военкомат,
но там говорят, что нужны пока только медики и учиться надо шесть месяце. Шесть
месяцев -
это много, это же обалдеть!
Как-то меня убедили, что надо учиться. Хорошо, буду учиться, но не на
медсестру..."
Анна Николаевна Хролович жила до войны в Омске, успела окончить
медтехникум. В
1942 году поступила на первый курс эвакуировавшегося в Омск 2-го московского
медицинского института.
Из ее письма:
"Моих друзей забрали на фронт. Я страшно плакала, что осталась одна, что
меня не взяли.
Агитировать не надо было, все рвались на фронт. Просились. Умоляли.
Но проучилась я немного. Декан скоро наш выступил и сказал:
- Закончится война, девочки, потом будете доучиваться. Надо защищать
Родину...
На фронт нас провожали шефы с завода. Этот было лето. Я помню, что все
вагоны были в
зелени, в цветах... Преподносили нам подарки. Мне досталось вкуснейшее домашнее
печенье и
красивый свитерок. С таким азартом я танцевала на перроне украинский гопак..."
Антонина Григорьевна Бондарева, гвардии лейтенант, старший летчик:
"Когда я училась в седьмом классе, к нам прилетел самолет. Это в те годы,
представляете,
в 1936 году. Тогда это была диковинка. И тогда же появился призыв: "Девушки и
юноши - на
самолет!" Я, конечно, как комсомолка, была в передовых рядах. Сразу поступила в
аэроклуб.
Отец, правда, категорически был против.
До этого в семье нашей все были металлурги, несколько поколений
металлургов-доменщиков. И отец считал, что металлургом быть женская работа, а
летчиком
нет. Начальник аэроклуба узнал об этом и разрешил покатать отца на самолете. Я
так и сделала.
Мы поднялись с отцом в воздух, и с того дня он больш |