чтобы хоть немного
приобщиться к палеонтологии. Но его ждало горькое разочарование: его
спутники готовы были делать все что угодно, лишь бы не говорить о своей
профессии.
Их было четверо: трое мужчин и Сибила. Дуг только к концу путешествия
разобрался в специальности каждого из них. Он искренне удивился, когда ему
стало известно, что этот любитель поесть и выпить, который не выпускал изо
рта трубку и не слишком стеснялся в выражениях, был не кто иной, как
ирландский монах-бенедиктинец. Дуглас не раз слышал, как его называли
"отец", но он решил, что это - прозвище, которому тот обязан своим
возрастом.
- Ничего не поделаешь, это всегда будет чувствоваться, - сказала Сибила
однажды вечером, заметив, что в коридоре промелькнула и исчезла седая
кудрявая голова. (Они как раз проплывали мимо острова Сокотори). Дуг и
Сибила лежали в шезлонгах.
- Что именно? - спросил Дуглас.
- Его скуфья, the cloth, - отрезала Сибила, которая несколько
бравировала своим атеизмом.
- Что за скуфья?
- Эх, вы! Головной убор священников.
Судя по тому, как расхохоталась Сибила, удивление Дугласа было
достаточно комичным.
- Как? Неужели вы до сих пор не знали? Он не только папист, он к тому
же принадлежит к ордену бенедиктинцев. И, что хуже всего, является самым
бешеным ортогенистом.
- Простите, как вы сказали?!
- Ортогенистом. Сторонником ортогенеза. Он считает, что всякое развитие
имеет определенную цель или по крайней мере направление.
На лице Дугласа была написана самая трогательная мольба, и Сибила с
некоторым раздражением пояснила:
- Он полагает, что мутации происходят не случайно, не в результате
естественного отбора, но что их вызывает, подчиняет себе и управляет ими
некая сила, воля к усовершенствованию. О черт! - воскликнула она, не
выдержав тупости собеседника. - Словом, он полагает, что существует
определенный план и его созд |