- Договор нельзя расторгнуть? - осторожно спросил Юра.
- Он подписан твоей кровью, - отрезал Титов.
- Тогда я был мальчишкой и мог не задумываться о будущем. Мне немного
не по себе, когда представлю себя и свою дочь в роли искателей того, чего
нет на свете.
- Это не страшно, просто немного странно. Поначалу. Потом вы все
привыкнете. Никто из вас не будет мучиться и страдать от своих поисков.
Разве что ты сам... Но за любой поиск истины надо платить.
- Да, но чужой истины. Мне она не нужна.
- Чужой не бывает. Истина одна. Едина и неделима. К тому же ты получил
неплохой аванс, Юрик.
- Для чего вам кролики?
- Они тоже ищут. Вернее, искали. Это очередной тупиковый путь, а
сколько их было у меня за столетия! Я искал месторождение разума, полагая,
что там скрывается моя потеря. Нейрохирургия, генная инженерия, годы
работы - все впустую. Я образумил кроликов, но это не моя истина и вообще
- ничья. Она никому не нужна. Кролики скоро умрут. И я. Через месяц.
- Отчего же?
- Я больше не нужен в форме хирурга, хирург больше не нуждается в своей
работе. Очень просто. Будем считать, что мы виделись в последний раз. На
работе, как на работе, а личных встреч в такой форме больше не будет.
Сегодня я специально вычислил твое появление на бульваре, чтобы напомнить
о Договоре. До свиданья, Юрик.
- Прощайте, - тихо сказал Оленев. - Значит, ничего нельзя изменить?
- Ничего. Титов умрет от рака легких. В следующий раз я появлюсь перед
началом вступления Договора в силу. Ты сам придешь ко мне. Через пять лет.
Жди.
При этих словах Титов встал, натянул поводки, и кролики, дружно
приподняв головы, построились цугом и засеменили вдоль по газону. Вслед за
ними шел Титов, и легкая тень колыхалась в такт его шагам.
Через день Оленев увидел Титова в коридоре клиники, Титов сидел на
скамье рядом с профессором, и лицо его, краснее обычного, было настолько
растерянно, что Юр |