спросил я шепотом.
-- Не бойся,--ответила бабушка по-польски.--Они грешники. Они хотят
вымолить прощение у пана бога.
-- Уедем отсюда,-- сказал я бабушке.
Но она сделала вид, что не расслышала моих слов.
Ченстоховский монастырь оказался средневековым замком. В стенах его
торчали ржавые шведские ядра. В крепостных рвах гнила зеленая вода. На валах
шумели густые деревья.
Подъемные мосты на железных цепях были опущены. Мы въехали в
извозчичьем экипаже по такому мосту в путаницу монастырских дворов,
переходов, закоулков и аркад.
Служка-монах, подпоясанный веревкой, провел нас в монастырскую
гостиницу. Нам отвели холодную сводчатую комнату. Неизменное распятие висело
на стене. На пробитые гвоздями латунные ноги Христа кто-то: повесил венок из
бумажных цветов.
Монах спросил бабушку, не страдает ли она болезнями, требующими
исцеления. Бабушка была очень мнительная и тотчас пожаловалась на боли в
сердце. Монах достал из кармана коричневой рясы горсть маленьких, сделанных
из серебра сердец, рук, голов и даже игрушечных младенцев и высыпал их
горкой на стол.
-- Есть сердца,-- сказал он,-- на пять рублей, на десять и на двадцать.
Они уже освященные. Остается только повесить их с молитвой на икону божьей
матери;
Бабушка купила маленькое пухлое сердце за десять рублей.
Бабушка сказала, что ночью мы пойдем в костел на торжественную службу,
напоила меня чаем с варшавскими черствыми булочками и прилегла отдохнуть.
Она уснула. Я смотрел в низкое окно. Прошел монах в блестящей выгоревшей
рясе. Потом два польских крестьянина сели в тени у стены, достали из узелков
серый хлеб и чеснок и начали есть. У них были синие глаза и крепкие зубы.
Мне стало скучно, и я осторожно вышел на улицу. Бабушка велела, чтобы в
монастыре я не разговаривал по-русски. От этого мне было страшно. По-польски
я знал всего несколько слов.
Я заблудился, п |