| светильники, рассеивающие мягкий свет, и на противоположной стене  небольшую
картину в скромной раме - "Фиалка" Дюрера. Затем  наш  провожатый  распахнул
одну из дверей, и мы прошли в большую комнату, размером  примерно  шесть  на
девять метров. Справа  от  меня  была  стена  с  множеством  окон,  закрытых
простыми занавесами. На середине стоял  массивный  стол,  покрытый  картами.
Перед монументальным камином, занимавшим почти всю  левую  стену,  находился
маленький столик и вокруг четыре или пять  кресел.  В  глубине  -  свободное
пространство, на котором и остановилась наша группа. Как  самый  младший  по
званию, я занял место на левом фланге ряда.  На  бюро,  расположенном  между
двумя  окнами,  я  заметил   безукоризненный   частокол   остро   заточенных
карандашей. "Именно здесь вырабатываются величайшие решения нашей эпохи",  -
успел только подумать я, как прямо перед нами распахнулась дверь.
   В едином порыве мы застыли, головы повернулись в сторону двери. И  вот  я
переживаю незабываемое мгновение: появляется человек,  который  больше,  чем
любой другой государственный деятель, решительно повернул  судьбу  Германии,
мой господин, которому я безраздельно предан уже  много  лет  и  которому  я
абсолютно доверяю. Какое странное ощущение  солдата,  внезапно  представшего
перед своим главнокомандующим! (Я полагаю, что в тот момент,  когда  я  пишу
эти строки, более поздние чувства смешиваются с теми менее точными  и  менее
связными, что мой мозг смог зарегистрировать в тот миг.) Подойдя размеренным
шагом, фюрер приветствовал нас, вскинув руку тем характерным жестом, который
мы так хорошо знали по газетным  фотографиям.  Одет  он  был  очень  просто:
мундир офицера вермахта без знаков различия, белая сорочка и черный галстук.
На левой стороне мундира я различил Железный крест первого класса -  награду
Великой войны - и черную нашивку за ранение.
   Пока капитан СС представлял офицеров на другом краю нашего  строя,  я  не
мог рассмотреть |