.
Что, собственно, вы мне хотели сказать?
Розе, кончив полировать стеклышки пенсне, прищемил зажимом переносицу
и, сняв шляпу, промокнул лоб - скамья стояла на солнце и припекало уже
совсем по-летнему.
- Послушайте, Эрих, - сказал он негромко, - я прекрасно знаю, почему вы
отказались от работы в Проекте, и, в общем, разделяю ваши чувства. Хотя,
может быть, посоветовал бы избрать другой путь. В конце концов, согласитесь,
не все же из ваших коллег, оставшиеся в лабораториях, мечтают осчастливить
вождей "тысячелетней империи" урановым оружием. Дибнер - может быть, Менцель
- может быть...
- Не "может быть", а совершенно точно.
- Ну хорошо, ну ладно! Эти двое, плюс еще дюжина бездарностей из той
железной когорты, что уже десять лет спасает "германскую физику" от
тлетворного влияния Эйнштейна. Но ведь, согласитесь, они пороха не выдумают,
а уж урановой взрывчатки и подавно, ведущая роль в исследованиях принадлежит
все же людям совсем иных взглядов...
- Да плевать мне на их взгляды! - снова прервал Дорнбергер. - У вашего
тезки профессора Хартека взгляды вполне правильные, я проработал с ним
достаточно долго, чтобы это утверждать. При мне он наотрез отказался взять в
лабораторию ассистента из коричневых, хотя это грозило неприятностями. А
теперь давайте вспомним, с чего вообще начался наш проект "U". Он, дорогой
Розе, начался с письма в военное министерство, которое два высокопорядочных
человека - профессор Пауль Хартек и доктор Вильгельм Грот - состряпали ровно
четыре года назад, в апреле тридцать девятого. Суть его была выражена в
таких примерно словах: "Мы решились обратить ваше внимание на последние
открытия в области физики атомного ядра, ибо считаем, что они открывают путь
к созданию взрывчатого вещества принципиально нового типа и колоссальной
разрушительной силы; страна, которая первой сумеет овладеть на практике
достижениями ядерной физики, приобретет абсолютное в |