хватайся за свою
дуру. Там же боевые патроны.
Мы выложили на застеленную газетой столешницу рядом с черным телефоном
карманную всячину: ключи, деньги, сигареты. Сперва он ухватился за деньги.
Повернул десятку к свету, настороженно скользнул взглядом в нашу сторону, не
видя нас, а лишь оценивая наши движения, потом снова просветил купюру.
- Денежки-то не наши, - весело сказал он. - И курево заграничное.
Попались, что ли, шпионы? За дураков нас считали, не могли замаскироваться
получше?
Через минуту мы стояли лицом к стене, а свихнувшийся милиционер звонил
своему начальству, наверное в желтый дом, и сообщал, что задержал двух
вражеских агентов, облаченных в синие штаны о иностранными надписями, а
также обнаружил при них явно фальшивые дензнаки и заграничные сигареты.
Мне стало казаться, что это все не шутка. Я поверил ему: он видел в нас
что-то враждебное.
Я стал внимательно осматривать комнату и увидел, что она совсем недавно
отремонтирована, на полу возле плинтусов еще заметны брызги побелки, а
дверная коробка даже не покрашена. Для помещения старой шахты это было
странно.
Милиционер разрешил мне подойти к столу, посмотреть на расстеленную
газету. Число и год! Девятое сентября 1949 года, пятница. От нее пахло
типографской краской. Я мазнул пальцем по клише. На полях протянулся черный
след. Свежая?!
- Значит, сейчас сорок девятый год? - спросил я.
- А по-твоему, какой?
Я попросил его приглядеться хотя бы к году выпуска наших денег, он же
вытащил свои, большеформатные, отпечатанные в сорок седьмом.
Минут десять мы убеждали милиционера, что настоящие шпионы уж наверняка
знают, какие деньги ходят в стране, что мы актеры из киногруппы, снимающей
научно-фантастический фильм о будущем.
- Актеры? - не поверил он. - Какой фильм у нас недавно снимали? Знаете?
- "Большая жизнь", - вспомнил Ивановский. - "Спят курганы темные,
солнцем опаленные..." Вот он эту песню со |