Книга "На лобном месте", Свирский Григорий

Краткое описание/вступление:

нники?
   "Не они,  несчастные,  изменили Родине, но расчетливая  Родина изменила
им, и притом трижды", -- скажет об этом позднее Александр Солженицын. Первый
раз бездарно она предала  их на поле сражения... Военнопленные -- это и были
именно  те,  чьими телами был  принят удар и остановлен вермахт.  Второй раз
бессердечно  предала их Родина, покидая подохнуть  в плену.  И теперь третий
раз  бессовестно  она  их  предала;  заманив  материнской  любовью  ("Родина
простила! Родина зовет!") и накинув удавку уже на границе.
   Кажется, столько мерзостей совершалось и видено у нас за тысячу сто лет
нашего  государственного  существования!  -- но  была  ли  среди  них  такая
многомиллионная   подлость:  предать   своих  воинов   и  объявить   их   же
предателями?"7
   Вот  почему  затрепетали  ноздри  у  конвойных   литературных  овчарок:
почувствовали, что кроется за этой странной бандитской мамкой...

   Как боялись  они, что  многомиллионный  читатель (а "Звезда" Казакевича
выходила миллионными  тиражами) на минуту  задержится тут, возле "бандитской
мамки", и спросит у самого себя: да ведь это  одна семья, одна  крестьянская
семья, которую, случалось, и топором не разрубишь; почему же братья стреляют
друг в друга?
   В большой  литературе бывает так. Как в морских проливах. Наверху пласт
теплой  воды, а  глубже  совсем другой, ледяной,  и течет он, этот придонный
пласт, в противоположном направлении... Близок локоток, да не укусишь!
   А еще откровеннее, еще очевиднее образ следователя прокуратуры Еськина,
который   оказался   в   своих   подозрениях   правым:  разведчик   Мамочкин
действительно не вернул крестьянских коней в деревню.
   Почему же читатель так возненавидел его, следователя?
   Пожалуй, трудно найти более наглядное свидетельство тому, что  сюжет --
это позиция  автора.  Дело  не в  рябом  самоуверенном  Еськине  и  бузотере
Мамочкине. А в том, в какую секунду сюжетного времени появляется Еськин.
   Чем  ближе  смерть,  нави