Книга "Мэлон умирает", Бекетт Сэмюель

Краткое описание/вступление:

 все старое. Между мной и небом  - стекло, мутное  от многолетней грязи. Я
хотел  бы  подышать на  него, но  оно  слишком далеко. Как  раз такие  ночи,
светлые и бурные, любил Каспар-Давид Фридрих. Припоминаю это имя, эти имена.
Облака, разодранные в клочья ветром, несутся по прозрачному небу. Если  бы у
меня хватило  терпения подождать,  я увидел  бы  луну. Но терпения у меня не
хватает.  Теперь, когда  я  посмотрел,  я слушаю ветер. Я закрываю  глаза, и
ветер  смешивается  с  моим  дыханием.  Слова  и  образы  в  бешеной  пляске
проносятся у меня  в  голове, догоняя  друг  друга, ускользая,  сталкиваясь,
сливаясь, и так до бесконечности. Но за всей этой безумной вакханалией царит
величайшее спокойствие,  безразличие, которого ничто не потревожит, никогда.
Я  поворачиваюсь чуть набок, прижимаю к  подушке рот и нос, вдавливаю в  нее
свои старческие  волосы,  без сомнения,  белые как снег, натягиваю на голову
одеяло.  Я чувствую,  в  самой  глубине  туловища, яснее  не скажешь,  боль,
кажется, новую для меня. У меня возникает впечатление, что  в первую очередь
она  раздирает спину.  Она действует  ритмично  и  даже  как-то  гармонично.
Мелодия,  которую  она выводит, грустна. Но как все  это выносимо, Боже мой.
Голова моя почти повернута  назад, словно  у птицы. Я раздвигаю губы, теперь
подушка  у меня во рту.  Во рту, во  рту,  я сосу.  Поиски  себя окончены. Я
погребен в мире, я знал, что когда-нибудь в нем найдется место и для меня, и
мир, торжествуя победу,  заточит меня под свои  своды.  Я счастлив, я всегда
подозревал, что когда-нибудь буду счастлив. Но я не разумен, поскольку разум
требует  оставить в это  счастливое мгновение все как есть. А что делаю я? Я
ухожу от счастья и возвращаюсь к свету, к полям, которые я так хотел любить,
к постоянно  возбужденному  небу -  облака волнуют его, белые,  как  снежные
хлопья, - к  жизни,  с которой я так и не  сумел справиться,  по собственной
вине, возможно, по собственной гордости или ограниче