пузырившиеся шаровары из белого полотна,
короткая, на металлических пуговицах куртка в обтяжку, живот стянут
красным поясом, шириною в два фута, голая шея, бритая голова, гигантская
_шешьЯ_ (красная феска) с голубой кистью - и какой длины кистью!.. Сверх
того два тяжелых ружья, по одному на каждом плече, большой охотничий нож
за поясом, на животе патронташ, сбоку револьвер в кожаной кобуре. Вот и
все...
Ах да, виноват, я совсем забыл про очки, огромные синие очки, - они
были весьма кстати, ибо смягчали чересчур свирепый вид нашего героя.
- Да здравствует Тартарен!.. Да здравствует Тартарен! - ревела толпа.
Великий человек улыбнулся, но не поклонился, - ему мешали ружья. Притом
теперь он хорошо знал, чего стоит любовь толпы; в глубине души он, может
быть, даже проклинал жестоких сограждан, по милости коих он принужден был
уехать и бросить свой милый, уютный домик - белый домик с зелеными
ставнями... Однако внешне он этого никак не выразил.
Величественный и непреклонный, впрочем, немного бледный, он вышел на
шоссе, окинул взором тачки и, удостоверившись, что все в порядке, бодрым
шагом двинулся к вокзалу, ни разу даже не оглянувшись на домик с баобабом.
Следом за ним шествовали бравый командир Бравида, то бишь каптенармус в
отставке, и председатель суда Ладевез, за ними оружейник Костекальд и все
охотники, за ними двигались тачки, а замыкал шествие народ.
На вокзале Тартарена встретил сам начальник станции, участник
Африканской кампании 1830 года (*13); он долго, с чувством жал ему руку.
Курьерский поезд Париж - Марсель еще не приходил. Тартарен со своей
свитой проследовал в зал ожидания. Во избежание давки начальник станции
распорядился закрыть за ними решетчатые двери.
Четверть часа Тартарен, окруженный охотниками за фуражками,
прохаживался по залам ожидания. Он говорил с ними о своем путешествии, об
охоте, обещал каждому прислать по львиной шкуре. |