щих на японском
языке, особенную ценность приобретает журнал Acta Asiatica, издаваемый в
Токио на английском языке. Так, можно отметить статью Ода Цз„тэн
"Уйгуристан" (604), в которой автор, правда, несколько переоценивает
соответствие номинально-даннической системы отношений правителей
Восточно-туркестанских государств и Китая объективной реальности, работу
Мацуда Хисао "Тянь-шаньский регион в Азии" (600), введение, написанное
Ханеда Акира к одному из номеров журнала, целиком посвященному
синьцзянским проблемам и статью Сагучи Тору "Образование Турфанского
княжества при Цинской империи" (615).
Исследуемой нами теме посвящена монография Нисида Тамоцу "Цзо Цзунтан и
проблемы Синьцзяна", интересная анализом борьбы России, Китая и
Великобритании вокруг Джунгарии и Кашгарии на дипломатической арене, но не
достаточно полно отражающая борьбу в верхах Цинской империи вокруг
возвращения Синьцзяна. (517).
Остановимся несколько более подробно на оценке китайской историографией
завоеваний времен Цяньлуна и деятельности Цзо Цзунтана, как главного
сценариста и проводника политики в Северо-западном Китае во второй
половине XIX в.
До начала 60-х гг. ХХ в. китайские историки (Шан Юэ /406; 407/, Фань
Вэньлань /376; 468/, Люй Чжэнъюй /442-444/ и др.), исследуя проблему
завоевания цинским Китаем Джунгарии и Восточного Туркестана в 70-80-х гг.
XIX в. не были склонны идеализировать политику Цинов, раскрывая
карательный характер походов цинских армий и не замалчивая жестокости
маньчжуро-китайских войск к населению покоренных народов в процессе
восстановления власти дома Цин в регионе.
Нас, однако, вряд ли смогла бы удовлетворить схема объяснения причин
агрессивной политики Цинского государства, представленная Шан Юэ, согласно
которой "завоевательные походы были предприняты маньчжурами в целях
расширения территории, упрочения своего господства, а также физического
уничтожения китайцев и отвлечения их внимания от антиманьчжурской борьбы".
(406, с. 544 |