с этой теткой так и остаются в
мучительных заскорузлых позах, отталкивающих своим вопиюще некрасивым
уродством. То есть значит, если с детальными подробностями говорить, то
происходит следующее действие: универсам работает в своем регулярном ритме,
люди покупают имеющиеся в продаже покупки, строятся в очередь к кассам,
пробивают чеки, запаковываются и покидают магазин сквозь вращающийся по ходу
часовой стрелки турникет. А покупатель Финогенов удерживает на болевом
приеме самбо руку заразытетки, уперев ее, как бы это сказать, мордой в стол.
Шапка с тетки, само собой разумеется, спала в лужу фруктового кефира, волосы
на прическе растрепались и слиплись, а сама тетка лежит красная,
претерпевает боль в плечевом суставе руки и в груди, но не капитулирует
безоговорочно, а только кряхтит и капризничает. Фи-ногенов на этом фоне
призывает милицию, а милиции как раз под рукой и не оказывается кстати. И
так весь этот пейзаж застывает и в статическом смысле успокаивается. Ну
разве что в редком случае поглядит кто-либо на Финогенова и нарушит
успокоение, говоря, посодют тебя, дед. за оскорбление женского достоинства
личности и рукоприкладство в общественном месте, но положительной реакции по
существу происходящего вопроса никакой не следует. И, в общем, конец был
такого содержания и формы: держал Финогенов эту тетку мордой в столе до того
самого момента, пока технический работник магазина - уборщица - не подошла к
ним с мокрой тряпкой, не замахнулась ею и не сказала, расставляя все точки
над и по своим местам. Закрывается, сказала, и освободите проход и помещение
к свиньям. И Финогенов отпустил эту тетку на свободу с радостью, потому что
сильно устал ее держать. Он даже ей оказал моральную помощь в приведении
себя в надлежащий женщине порядок и вид. И шапку ей сам подобрал и отряхнул
от кефира о свое колено. И они - Финогенов и тетка - один за одним вышли на
улицу имени |