подошел к их столу, взял
сыночка любимого за шкуру и по уху его. Ладонью. Чтоб звон прошел по мозгам.
А ладонь у Колунова - дай Боже. Но и дружки сыновы не растерялись. Пока он
сообразил крикнуть им, что это пахан его, Колунову хорошо уже по роже
проехались. С фонарями потом недели две ходил. Ну да это один раз было
всего. Больше он сына в павильоне не встречал. Пошла, наверно, наука
родителева на пользу дела. Так вот, если б сейчас Колунову деньги иметь в
кармане, рубля хоть бы два или пускай рубль, то можно спокойно было бы туда,
в павильон, сходить, время переждать. И отдохнуть культурно. Если, конечно,
Анька там сегодня торгует. А без денег кроме церкви и зайти никуда не
придумаешь. Хорошо еще, что от контролерш оторваться повезло, а то мало
того, что штрафанули б за безбилетный проезд, так еще и всю нервную систему
попортили б снизу доверху. Денег-то у него на штраф не было. Ну, в общем,
протолкался Колунов в двери, остановился за спинами, шею вытянул из
воротника и осматривается по всем сторонам. А вокруг значительная толпа
народу молится Господу Богу. Глаза у всех почти в этой толпе застыли - как у
обкуренных - и от действительности окружающей отвлеченные. И потом
человеческим прет - никакого спасу нету. А поп, священник то есть, что-то
такое выпевает густо и тягуче, а что - понять невозможно, потому что весь
звук, под купол, уходит и там собирается, и гулом стоит. Ну, сначала Колунов
думал, что место у него плохое - далеко - и поэтому не слышно ни черта и не
видно. И начал понемножечку, чтоб не сильно людей распихивать и ущемлять,
поближе протискиваться. Плечом вперед. Долго он протискивался, но пробраться
сумел к самому что ни на есть алтарю. Или как там это место называется? Ну,
где поп расположен. Пробрался, стал и стоит. А оно все равно непонятно, ни
одного слова. Но в животе, несмотря на этот крупный недостаток, как-то
осторожно похорошело у |