Книга "Обмен", Трифонов Юрий

Краткое описание/вступление:

ть, и тут все случилось. Алик был  тогда  в  лагере,  Товт
трудился  где-то в Дагестане -- он был горный инженер,-- и Таня
жила одна в пустых, без мебели, комнатах, пахнущих краской.  На
полах  лежали  газеты.  В  одной комнате стоял громадный диван,
больше ничего. И любовь Дмитриева  была  неотделима  от  запаха
краски  и свежих дубовых полов, еще ни разу не натертых. Босой,
он шлепал по газетам на кухню, пил воду из  крана.  Таня  знала
множество  стихов  и  любила  читать  их  тихим  голосом, почти
шептать. Он поражался ее памяти. Сам он не помнил, пожалуй,  ни
одного  стихотворения наизусть -- так, отдельные четверостишия.
"Ты жива еще, моя старушка, жив и я, привет тебе, привет".
     А Таня могла шептать часами.  У  нее  было  штук  двадцать
тетрадей,  еще  со  студенческих  времен,  где  крупным и ясным
почерком отличницы  были  переписаны  стихи  Марины  Цветаевой,
Пастернака,  Мандельштама,  Блока.  И  вот  в минуты отдыха или
когда не  о  чем  было  говорить  и  становилось  грустно,  она
начинала  шептать:  "О господи, как совершенны дела твои, думал
больной..." Или еще: "Сними ладонь с моей груди, мы провода под
то ком".
        Иногда,  устав  от  однообразного  шелестения  губ,  он
говорил: "Ну, хорошо, моя радость, передохни. А почему этот ваш
Хижняк  с Варварой Алексеевной не здоровается?" После паузы она
отвечала печально: "Не знаю". Все ее обиды были мгновенны. Даже
тогда, когда она могла бы обидеться по-серьезному. Почему-то он
был уверен в том, что она не разлюбит его никогда. В то лето он
жил в этом состоянии,  не  испытанном  прежде:  любви  к  себе.
Удивительное состояние! Его можно было определить как состояние
привычного  блаженства, ибо его сила заключалась в постоянстве,
в том, что оно длилось недели, месяцы и продолжало существовать
даже тогда, когда все уже кончилось.
     Но Дмитриев не задумывался: за что ему это блаженство? Чем
он заслужил его? Почему именно он  --  не  очень  уже  молодой,
полноватый,