| обности, какие, мне казалось,  теще
рассказывать зятю - наедине - несколько непристойно, вообще непристойно:
про то, как рожала Альбину: я, знаешь, намучилась, устала,  заснула  или
забылась, что ли; а она, знаешь, в это время из меня как-то выпала, я  и
не заметила как; если б врач не зашел, она б у меня там,  между  ног,  и
задохлась, бедненькая, и еще всякие подробности одна гаже другой - ходи-
ла кругами, рассказывая, облизываясь на меня, и я не знал, куда деваться
от похотливой этой, накануне климакса, горы мяса, запертый с нею  вдвоем
на пятидесяти пяти метрах полезной, девяноста двух - общей - площади.  Я
до сих пор удивляюсь, как Король-старшая  не  изнасиловала  меня,  в  ту
ночь, впрочем, впечатление осталось, будто изнасиловала, и, когда  около
пяти утра позвонили и сказали: мальчик, рост, вес, состояние матери  хо-
рошее, у меня возник импульс выскочить  из  душного  дома,  провонявшего
свиными почками, которые в скороварке через два дня на третий - впрок! -
варила теща, - выскочить, сесть в логово, забрать  получасового  сына  и
вот так же, как сейчас, погнать, уехать с ним на край света, чтобы никто
из них не сумел нас найти, ибо к женщине, которая выпала из моей тещи  и
едва не задохлась меж могучих ее лядвий,  я  начинал  испытывать  что-то
вроде гадливости.
   Позже, когда Митенька уже прибыл домой - Боже! как они все не  хотели
называть его Митенькой, Аркашей хотели, хотя Водовозовым (при  том,  что
Альбина осталась при собственной фамилии: Король) - Водовозовым записали
с удовольствием - позже гадливость несколько поутихла,  рассосалась,  по
крайней мере по отношению к Альбине, однако, и по  отношению  к  Альбине
касалось это только дня, потому что ночью, в постели, гадливость  всегда
возвращалась и прогрессировала. Альбина, оправившись от родов, все  чаще
и властнее заявляла супружеские права, и одному Богу известно, чего сто-
ило мне - и чем дальше, тем большего - обеспечивать их. Неотвязно, неот-
вязно, осязаемо мере |