и взял мою последнюю книгу и ручку.
- Я подумал, тебе стоит что-нибудь здесь написать для Лилли.
Я раскрыл книгу на титульном листе. Дорогая Лилли, - написал я. - Ты
всегда будешь частью моей жизни....
Генри Чинаски.
9
Мы с Лидией вечно ссорились. Она была вертихвосткой, и это меня
раздражало. Когда мы ели не дома, я был уверен, что она приглядывается к
какому-нибудь мужику на другом конце ресторана. Когда в гости заходили мои
друзья, и там была Лидия, я слышал, как разговор становился интимным и
сексуальным. Она всегда специально подсаживалась к моим друзьям как можно
ближе.
Лидию же раздражало мое пьянство. Она любила секс, а мое пьянство
мешало нам заниматься любовью.
- Либо ты слишком пьян, чтобы трахаться вечером, либо слишком болен,
чтобы трахаться утром, - говорила она. Лидия впадала в ярость, если я хоть
бутылку пива при ней выпивал. Мы разбегались с нею раз в неделю как
минимум - Навсегда, - но вечно нам как-то удавалось помириться. Она
закончила лепить мою голову и подарила ее мне. Когда мы разбегались, я
ставил голову в машину на переднее сиденье рядом с собой, вез к ее дому и
оставлял у двери на крыльце. Потом шел к телефонной будке, звонил ей и
говорил:
- Твоя чертова башка стоит за дверью!
Так голова ездила туда и обратно.
Мы опять расстались, и я свалил с себя эту голову. Я пил: снова
свободный человек. У меня имелся молодой приятель, Бобби, довольно никакой
пацан, работавший в порнографической книжной лавке. На стороне он
прирабатывал фотографией. Жил он в паре кварталов от меня. У Бобби были
неприятности с самим собой и со своей женой Валери. Как-то вечером он
позвонил и сказал, что хочет привезти ко мне Валери переночевать. Звучало
прекрасно. Валери было 22, абсолютно миленькая, с длинными светлыми
волосами, безумными голубыми глазами и красивым телом. Как и Лидия, она
тоже провела некоторое время в сумасшедшем доме. Немного погодя, я
услышал, как они заехали на лужайку перед моим |