из
равновесия еще до того, как он успел его обрести. Он с хриплым стоном выдохнул
воздух и
согнулся пополам, выпучив глаза и ловя воздух широко раскрытым ртом, словно рыба
на
солнцепеке. Это помогло мне нанести ему хорошо рассчитанный удар по челюсти,
вложив в
него все 206 фунтов моего веса. Раздался треск, который, должно быть, был слышен
на верхней
палубе, и Наварро отлетел к переборке. Его голова ударилась о металлическую
стенку, и он
беззвучно свалился на палубу. По всем признакам, он собирался лежать здесь
довольно долго.
Я нагнулся и поднял с пола предмет, которым он собирался проломить мне
череп. Это
была гнусная штука, придуманная для того, чтобы причинять головные боли, не
поддающиеся
лечению аспирином. Она представляла собой стальную пружину длиной в 8 дюймов,
обтянутую кожей, причем последние полтора дюйма были толще остальных. Очевидно,
сюда
вместо стали был залит свинец. Короче говоря, это был так называемый пружинный
кастет:
пружина расправлялась, придавая свинцовому набалдашнику большую силу при ударе.
Я
смотрел на современный вариант каменного топора, покачивающийся у меня в руке,
как
отлично сбалансированный маятник, и думал: для чего танцору - ведь Банни именно
так
охарактеризовала своего "партнера" - для чего танцору понадобился пружинный
кастет на
борту "Сринагара".
Однако сейчас у меня абсолютно не было времени размышлять над этим
вопросом. Я
должен был повидаться с Эллен, и я не мог оставить Банни "сидеть на винте" или
на чем-то
еще.
Я простонал от отчаяния, взглянув на часы. Не было сомнения, что
предстоящая встреча с
Банни, если я вообще успею добежать до нее, не сулила мне и половины того, на
что я
рассчитывал. Не будет удивительным, с грустью подумал я, если Банни возненавидит
меня
после этого...
Я бросил последний взгляд на Наварро, сунул кастет в задний карман брюк,
подхватил
свернутый трап и помчался на верхнюю палубу.
До своего места я добрался без дальнейших приклю |