- Сейчас о цвете ее лица можно сказать, что он близок к светлому кларету.
Щеки и шея
тоже. Если судить о коже, то она немного бледновата.
Приложив руку к груди, Мэдди подумала, что вырез на платье, наверно,
слишком
большой.
- Папа... - она посмотрела на отца, на губах которого застыла улыбка.
- Ее волосы, - продолжал Жерво, - при свечах отливают золотом. Да нет, не
золотом.
Еще богаче. Они похожи на свет, проходящий через темный эль, когда вы его
разливаете. Она
заплела косу и уложила ее вокруг головы. Я уверен, она хотела достичь эффекта
строгости и
совершенно не осознавала, что из этого получится. О! Хочется представить себе
волосы
распущенными и почувствовать их между своих пальцев.
- Не нужно так шутить, - тихо попросил Тиммс.
- Простите меня, мистер. Трудно сдержаться. Так вот, форма носа говорит об
особенностях характера. Не думаю, что можно назвать его совершенным. Однако
очень
решительный... Носик девушки. Носик леди. Прекрасно гармонирует с подбородком.
Но
глаза... Я боюсь, что глаза полностью разрушают все мои представления о... ней.
У нее очень
хорошенький ротик, хотя она нечасто улыбается. - Он сделал глоток вина. - Но
будем
откровенны. Я видел, как она не раз улыбалась вам, чего нельзя сказать обо мне.
А глаза то ли
золотистые, не то карие... глаза газели. Вы думаете, что смотрите на меня
строго, мисс Тиммс?
Нет... - Он покачал головой. - Мисс Тиммс, приношу вам свои соболезнования, у
вас не
получается строгого взгляда старой девы. Из-под ваших замечательных ресниц на
меня смотрят
прекрасные глаза.
В его доме, за его столом Мэдди казалось невозможным высказать все
негодование,
вызванное его рассуждениями. Но ее отец был явно взволнован.
- Мэдди, - прошептал он. - У тебя взгляд твоей матери...
- Конечно, папа, - сказала она беспомощно. - Разве никто не говорил тебе об
этом?
- Нет, никто.
Он произнес это, не выражая никаких чувств, но в отблеске свечей стали от |