ак будто его околдовывают.
Он не может больше двигаться, как будто он парализо-
ван. Скот его тоже худеет, как будто и он обречен на ту
же участь. Слуги его умирают с голода. Земля больше
ничего не приносит. Духи опустошают ее по ночам.
И все-таки он еще противится: "бедняк в своем доме
король". Но его не оставляют и здесь. Его вызывают на
суд, он должен отвечать перед имперским двором. И вот
он, никому неизвестный призрак старого мира, отправля-
ется туда. "Что это такое?" - спрашивает молодежь. Он
ни сеньор, ни раб! В таком случае, значит, он ничто?..
"Кто я?.. Я тот, кто построил первую башню, кто
защищал ее, кто, выйдя из нее, отправился храбро под-
жидать у моста язычников-норманнов... А потом я запру-
дил реку, я обработал наносную землю, я как бы создал
эту самую землю, точно Бог, отделивший ее от воды...
Кто же прогонит меня с этой земли?" "Нет, друг мой,
- говорит ему сосед, - тебя не прогонят. Ты будешь
обрабатывать эту землю... только несколько иным об-
разом, как тебе и в голову не приходит... Вспомни-ка,
старина, когда ты был молод (тому будет лет пятьдесят),
ты сгоряча женился на Жакелине, молоденькой крепост-
ной моего отца... Теперь вспомни положение: "раз моя
курица, то мой и петух". Сними-ка пояс, брось шпагу...
С этого дня ты - мой крепостной".
Во всем этом нет ни капли выдумки. Эта ужасная
история повторяется беспрестанно в средние века.
Случилось как-то, что при столь великом оскорблении
один человек пришел в такую ярость, что не мог произ-
нести ни слова. Вся кровь поднялась в нем и приступила
к горлу... Глаза пылали, и немой рот, ужасающе крас-
норечивый, заставил побледнеть все собрание... Все попя-
тились назад... Он умер. У него лопнули вены, и алая
кровь из артерий брызнула прямо в лоб его убийцам*.
Ненадежность положения, страшный спуск, скользя
по которому человек свободный становился вассалом,
вассал - слугой и слуга сервом, - вот ужас средних
веков и основа отчаяния того времени. Нет ник |