. С пылью ле с едой.
- А мне что велишь?
- Ты в газету объяви, что горазен выживать икоты, ломоты, грыжу, дрип.
Утром Якунька в редакцию полетел, а Митроба в окне сидит, будто бы любуется
уличным движением. Мимо дама идет, красива, полна, в мехах. Идет и виноград
немытый чавкат. Митроба на виноград села, барына ей и съела. И зачало у
барыни в животе урчать, петь, ходить, разговаривать.
Еиной муж схватил газету, каки есть дохтора? И читает: "Проездом из
Америки. Утробны, внутренни, икоты, щипоты, черевны болезни выживаю".
Полетели по адресу. Якунька говорит:
- Условия такая. Вылечу - сто рублей. Не вылечу - больной платы просит.
Наложил на себя для проформы шлею с медью. Приехали. Икотка барыниным
голосом заговорила:
- Здравствуй, Якунюшка! Вот как я! Все тебя ждала. Да вот как я! Лише
звонок, думаю, не Якуня ли! Вот как я!
Якуньке совестно за эту знакому:
- Ладно, ладно! Уваливай отсель!
Икота выскочила в виде мыша, только ей и видели. Больна развеселилась,
кофею запросила. Американского дохтура благодарят, сто рублей выносят.
Теперь пошла нажива у Якуньки. Чуть где задичают, икотой заговорят, сейчас
по него летят. У Якуни пальтов накуплено боле двадцати, сапогов хромовых,
катанцей, самоваров, хомутов, отюгов быват пятнадцать.
Бедну Митробу на дому в дом, из души в душу гонит, деньги хапат. Дачу
стеклянну строить зачал, думал - и век так будет. Однако на сем свете всему
конец живет. Окончилась и эта легка нажива.
Уж, верно, к осени было. Разлетелся Якунька одну дамочку лечить, а Икота
зауросила:
- Находилась более, нагулялась!.. Пристала вся!
Якуня тоже расстроился:
- Ты меня в Москву сбила! А кто тебя от Варвары спас?
- Ну, черт с тобой! Этта ешше хватай, наживайся! А далеша! Я присмотрела
себе подходяшшу особу, в благотворительном комитете председателыыу. В ей
зайду, подоле посижу. Ты меня не ходи гонять. А то я тебя,
знахаря-шарлатана, под суд подведу.
Якунька удобел:
- Ну, дак извод с тобой |