ому левому колесу прислонилась
пара пустых картонных труб от "Стрел".
- Хрен с вами, - пробурчал лесовик. - Если живы, через полчаса сами
прискачете...
И снова ему почудился запах галлюциногена. Голову чуть повело, и чьи-то
лица показались в окне заставы.
Теперь все пофиг. Юлька на четвереньках под колючей проволокой
вывалился из подлеска.
Все. Пошла плотиновая погань. Ил, дрек, понос мироздания, слитый в
неколебимую гору, вшитый в мозг страстным желанием, разложившийся на
жесткую вибрацию кристаллической решетки и оживленный одним - одним! -
словом... И опять память... Ненавистная память!.. Красный кумач заветного
слова по-прежнему горел в гранитной пасти циклопа, оживляя чудовище.
Только одно слово - Счастье. Бедный раввин не удержал беглого монстра и
стал его частью - демоном убогого выбора. Бедная кленоволосая девочка. Ты
убила своего монстра, и это стоило тебе жизни... Пресно пахло горячей
глиной.
Сюр, мрак, мразь. Юлька скреб ногтями щеки. Толпы мальчиков и девочек в
карминовых галстуках и шевронах на голое тело безмерно любили память о
своих давно передохших предках. Женщины, рыхлые и неприятные, как горы
грязной мыльной пены, в тоске по Слову терзали и сладострастно душили
своих детей. Старики с горящими глазами глотали слова, исторгаемые глоткой
монстра... И который раз Пречистая Дева родит сына Дьявола, рассекая тело
Гермафродита на полюса любви и ненависти... Этиловые и конопляные миражи
накатывали на Юльку, заплевывали убогостью желаний и текучими неясными
страстями, порождая маленькие островки эйфории. Но Юлька чувствовал:
Плотина рядом и, как предсказывал Юрген, раскачивает подсознание.
Голый лес наполнился чавкающими звуками. Казалось, тысячи фаллосов сыто
хлюпали в горячих влагалищах. Лес парил в конвульсивном, покачивающемся
движении. Ветви мягко, словно женские губы, касались кожи. Странные пары
кружились в разбросах папоротник |